Георгий Тушкан - Джура
— Вы просто испытываете мои знания!
— Без шуток. Это золото обнаружено в том самом тонувшем курджуме, который удалось вытащить из реки. Дело в том, что исмаилиты, члены тайной религиозной секты, посылают налог своему живому богу Ага хану в Бомбей золотом. Мне важно определить, из каких мест послано это золото. И я уверен, вы можете мне в этом помочь.
— Если бы были наши дневники, я бы мог определить точнее.
Максимов открыл ящик стола, вынул толстые пачки записных книжек и молча положил перед юношей.
— Вот здорово! — радостно вскрикнул Ивашко, вскакивая и роняя стул. — Это же наши дневники! Откуда? Каким образом? Ведь их у нас захватили басмачи Хамида! Мы думали, вся работа пошла насмарку. Вот это подарок! Ох спасибо! — Он схватил руку Максимова и потряс её.
— Теперь вы сможете исполнить мою просьбу, — сказал Максимов, улыбаясь юношеской горячности Юрия.
— Добытые Федором и Никоновым образцы были в курджумах… — начал Юрий.
Максимов открыл шкаф и вытащил два курджума. — В этих мешках ваши образцы.
— Не знаю, как и благодарить! — воскликнул Юрий. — Могу сейчас же заняться сравнением.
— Не сейчас. Заходите завтра ко мне и здесь займетесь. Вы давно работаете?
— Два года. Один год был в аспирантуре, а здесь я работаю с весны. Мне попался не золотоносный район, но интересный!
Юрий кратко рассказал о результатах своей работы. Упомянул о ротозействе Никонова, временно исполнявшего обязанности начальника группы. Все свои надежды Юрий возлагал на отсутствовавшего начальника группы Попова, который со дня на день должен был приехать.
— Стаж у Попова двадцать лет. Он знает золотые месторождения Памира назубок.
— Так уж и «назубок»? — весело спросил Максимов. — А как зовут Попова? — И серьезно разъяснил: — Чтобы всесторонне изучить Памир, необходим многолетний труд сотен специалистов.
Юрий сейчас же оговорился, что их Попов — однофамилец того известного геолога.
— Войдите! — вдруг крикнул Максимов, поворачиваясь к двери. Вошел вестовой и, увидев постороннего, вопросительно посмотрел на Максимова.
— Говорите по киргизски, — приказал тот.
— Вернулся третий гонец. Пять кишлаков не приняли курбаши. Он наткнулся на засаду. В него стреляли. Он остался жив, свернул на горные тропинки и едет обратно.
— Я этого ждал. Кто устроил засаду, выяснили?
— Двоих поймали, привезли. Говорят, кровные счеты.
— Пусть мой новый помощник допросит. Идите… Ну, а теперь пойдемте к моему заместителю Козубаю, — по русски сказал Максимов Юрию, — подберем вам проводника. Вы ведь слышали о Козубае? Этому человеку цены нет… Эх, выкупаться бы в реке, да все некогда! Вы плаваете?
VI
Юрий Ивашко и Максимов, разговаривая об особенностях плавания в горных реках, прошли к дому, расположенному в глубине сада. Оттуда слышались звуки музыки и чей то голос пронзительно и тонко тянул высокую ноту. Звук оборвался. В доме распахнулась дверь. В большой, ярко освещенной комнате Юрий увидел пять человек. С удивлением он заметил среди других Рахима, юного помощника Абдуллы. С дивана, покрытого белой кошмой, поднялся невысокий круглолицый киргиз и поспешил навстречу входящим, протягивая обе руки. Четыре человека, сидевших на кошме, при виде Максимова вскочили, застыв в почтительной позе. Максимов жестом пригласил их занять прежние места.
— Соревнуемся, кто припев «Лейли ханум» дольше вытянет, — весело сказал хозяин.
— Познакомьтесь. Это заместитель начальника золоторазведки Юрий, а это мой помощник, киргиз Дада, — сказал Максимов, усаживаясь.
Ивашко с изумлением смотрел на киргиза: это он не позволил ему стрелять в Хамида.
Киргиз понимающими глазами посмотрел на смущенное лицо юноши и весело сказал, похлопывая его по плечу:
— Да, да! Я самый, который боится… Ничего, садись… Э, нет, не садись, — вдруг озорным тоном сказал он, — плати штраф — все забуду, другом будешь… А ну, товарищ начальник, давай гостя попробуем, пусть вытянет, да? Смотри, делай так…
Киргиз три раза глубоко вдохнул воздух и запел: «Лейли хану у — у у у…» Шли секунды, десятки секунд, а Дада тянул высокую ноту, и лицо его наливалось кровью. Присутствующие выражали живейший восторг.
Оборвав пение, Дада обратился к Юрию:
— Ну, теперь ты сделай так.
Юноша отнекивался, но в глазах Максимова он заметил искры мальчишеского задора, и ему показалось, что даже строгий чекист сбросит здесь свою военную подтянутость и будет петь наравне со всеми. Юрий набрал в грудь воздуха и запел, напрягаясь изо всех сил. Все с любопытством смотрели на него. Не продержавшись на ноте и трети времени Дада, он замолк. Дада похлопал его по плечу: — Сразу никто не может вытянуть, да. А я на пари, кто кого перепоет, один раз человеку жизнь спас.
Юноше Козубай сразу понравился своей непринужденностью и простотой.
Комната была вся в коврах и вышивках. В нише, сверкающей белым алебастром, стоял патефон, на стенах висели винтовки различных образцов и охотничьи ружья, а одна стена сплошь была увешана ножами и кинжалами.
— У вас замечательный голос, — не зная, как себя вести, сказал Юрий, обращаясь к тому, которого называли товарищем Дада.
— Он что угодно и кому угодно напоет, — сказал Максимов.
— Я вел себя в чайхане как идиот, как мальчишка! — горячо сказал Ивашко. — Мне просто стыдно…
— А, забудем это, все бывает…
— Вот потеха! Козубая назвали трусом. Дождался! — весело рассмеялся Максимов. — Это хоть кого развеселит… Однажды Козубай безоружный ходил покорять басмачей. Самое же интересное, что благодаря его красноречию более трехсот басмачей в плен сдались. С тех пор слава о его слове гремит по горам. Враждебно настроенные муллы объявили его слугой дьявола. Он не только храбр, но и хитер.
— Вы хотите сказать, — удивленно воскликнул Юрий, — что товарищ Дада пошел…
Теперь уже засмеялись все.
— Нет, меня не обманете, — сказал юноша несколько обиженным тоном.
— А они смеются по другому поводу. Вы сказали «товарищ Дада», а его зовут Козубай. Дада — это прозвище, мы так дразним его за привычку каждую фразу кончать словом «да». Теперь он от этой привычки почти отучился.
— Вы утверждаете, что товарищ Козубай один, безоружный явился к нескольким сотням басмачей и сразу уговорил их сдаться? — Неужели вы не слышали об этом поразительном случае? Он зафиксирован в военной литературе. Расскажи, Дада, товарищу, ему это будет полезно.
