Кости холмов. Империя серебра - Конн Иггульден
В зыбком свете светильников кое-кто из людей нервно переминался с ноги на ногу, но в целом строй не нарушился. Блокировать ворота могли послать от силы сотни три. Несомненно, то же самое происходило сейчас и у остальных четырех стен Каракорума. Хищно ощерившиеся за спиной Хасара воины были в явном меньшинстве, но вместе с тем это лучшие рубаки и лучники, каких только можно пожелать. По одному слову любого из братьев они готовы ринуться в бой.
Хасар еще раз поглядел на Хачиуна. Тот еле сдерживал гнев, взирая на это тупое и вместе с тем дерзкое противостояние со стороны неизвестного воинства. Рука его взялась за рукоять меча, подавая однозначный сигнал. Как раз в тот момент, когда воины с обеих сторон уже напряглись, готовясь двинуться на врага, Хачиун перехватил взгляд брата и едва заметно покачал головой. Хасар нахмурился, оскалившись от досады. Он наклонился к самому ближнему из стоящих перед воротами и жарко дохнул ему в лицо:
– Говорю вам – вы бродяги без роду без племени, с песьей кровью. Стойте здесь и не расходитесь, пока я не отъеду. В город я войду по вашим трупам.
От начальственного рыка воина прошиб пот, он лишь быстро моргнул.
Хасар вскочил на лошадь. В сопровождении своих телохранителей братья помчались прочь от утлого озерца света и от верной погибели. Когда отъехали на достаточное расстояние, Хачиун подскакал на своей кобылице ближе и хлопнул брата по плечу:
– Это наверняка Сломанное Копье. Угэдэй в городе, и кому-то ужасно не хочется, чтобы мы нынче ночью подоспели к нему на помощь.
Хасар кивнул. Сердце его все еще ухало молотом. Такого вызывающего неповиновения со стороны воинов и соплеменников он не встречал уже давно. Его сотрясал гнев, лицо рдело.
– Ничего, мой тумен заставит их ответить за такое оскорбление, – зловеще проговорил он. – Где Субудай?
– С той поры как он сегодня отправился к Угэдэю, я его не видел, – ответил Хачиун.
– Пошли скороходов в его тумен и еще к Джебе. С ними ли, без них – я войду в город, Хачиун.
Расставшись на этом, братья со своими воинами поскакали разными тропами, которые должны будут привести к воротам Каракорума сорок тысяч человек.
На какое-то время шум по ту сторону двери почти стих. Обменявшись жестами, Субудай с Толуем подняли кушетку, крякнув от ее тяжести. Чтобы поставить ее поперек входа, понадобилось совместное усилие.
– Сюда еще можно как-то проникнуть? – задал вопрос Субудай.
Угэдэй покачал головой, а затем задумался:
– Вообще-то, в моей опочивальне есть окна, но стена там отвесная.
Субудай вполголоса ругнулся. Первое правило: верно выбери позицию. Второе: знай ее в подробностях. И того и другого он сейчас лишен. Темник оглядел своих смутно различимых спутников, оценил их настрой. Мунке с Хубилаем – всего лишь мальчики с блестящими от возбуждения глазами, взбудораженные неожиданным приключением. Ни тот ни другой даже не осознают опасности, которая им угрожает. Сорхатани смотрит твердо. Под пристальным взором женщины Субудай вынул из-за голенища длинный нож и подал ей.
– Этой ночью стена их не остановит, – приникая ухом к двери, сказал он Угэдэю.
Все затихли, давая ему вслушаться. И тут от мощного, с треском, удара в дверь Субудай невольно отскочил. С потолка струйкой посыпалась штукатурка, при виде которой Угэдэй недовольно покачал головой.
– Коридор снаружи узкий, – пробормотал он как будто самому себе. – Таранить с разбега у них не получится – нет места.
– Хорошо, что хоть так. А оружие здесь есть? – осведомился Субудай.
Угэдэй кивнул: все-таки он сын своего отца.
– Я покажу, – поманил он рукой.
Обернувшись к Гурану, Субудай увидел, что тот с мечом наготове стоит у двери. Еще один мощный удар, а за ним шум сердитых голосов снаружи.
– Зажгите светильник, – распорядился темник. – Темнота нам уже не в помощь.
Этим занялась Сорхатани, а Субудай вслед за Угэдэем прошел во внутренний покой, где церемонно поклонился Дорегене, жене Угэдэя. Вид у нее был уже не заспанный, она даже успела пригладить волосы водой из чаши, приготовленной для утреннего туалета. Отрадно было видеть, что ни она, ни Сорхатани не поддаются панике.
– Сюда, – указал идущий впереди Угэдэй.
Субудай вошел в опочивальню и одобрительно кивнул. Тут по-прежнему горела небольшая масляная лампа, в свете которой со стены над ложем мягко поблескивал меч Чингисхана с рукоятью в виде волчьей головы. На противоположной стене красовался роговыми накладками мощный лук.
– А стрелы к нему есть? – спросил Субудай, бережно снимая оружие с крючков и пробуя тетиву.
К явному удовольствию военачальника, Угэдэй улыбнулся.
– А ты думал, темник, он здесь просто для красоты? – сказал он в ответ. – Конечно стрелы есть.
Из сундука был извлечен колчан на тридцать стрел, изготовленных главным оружейником. Они все еще поблескивали маслом. Колчан Угэдэй перебросил Субудаю.
