Дороги Средневековья. Рыцари, разбойники, кочевники, святые - Тамара Натановна Эйдельман
Еще один самурайский герой, с которым связано множество легенд, – великий странствующий воин Цукахара Бокудэн. Как и полагается такому мастеру, он создал целую школу владения мечом и имеет множество последователей. История рассказывает, как он однажды переправлялся на пароме с толпой людей, и какой-то буйный самурай начал всех задирать, привязался к Бокудэну и сказал: «Давай сразимся с тобой. Какое направление, какую школу ты представляешь?» А Бокудэн ответил: «Мое направление – это бой без меча. Я тебе сейчас покажу». Буйный самурай заставил паромщика подплыть к берегу, выскочил на сушу и крикнул: «Ну, давай сражаться!» А Бокудэн оттолкнул паром, и они уплыли, оставив задиру на берегу. Бокудэн бросил ему напоследок: «Видишь, это моя школа, я тебя без меча победил». Он прекрасно умел сражаться, но лишь с достойным и лишь тогда, когда это действительно требовалось. Так что самураи – не просто убийцы, они многое таят внутри.
На основе таких представлений возникла школа фехтования Дзигэн-рю – можно сказать, мистическая, пронизанная идеями дзен-буддизма. Последователи этого направления, например, ставили деревянный шест и били по нему деревянным мечом, причем предполагалось, что за день это упражнение нужно проделать несколько тысяч раз. Типичный буддийский вариант вроде бы бессмысленного действия, в процессе которого, однако, на человека снисходит озарение. Сторонники этой школы следуют принципу «Второго удара не требуется», придавая большое значение первому удару, быстрому и мощному. По их убеждению, меч создан для того, чтобы уничтожать противника, а не для самозащиты. Они придерживаются мнения, что всегда надо наступать, но при этом никогда не тренируются на людях. Почему? Может быть, чтобы не выдать какие-то секреты. Или, возможно, потому, что тренировка подобна медитации. Конечно, не все самураи действовали так, но в каждом из них воспитывали священное преклонение перед мечом, необходимость самоуглубления и выдержки.
И всё это не противоречит тому, что идея ритуального самоубийства невероятно укоренилась в философии самураев. В общем-то, она жива до сих пор, хотя самураев формально уже нет. Григорий Чхартишвили в своей поразительной книге «Писатель и самоубийство» (на мой взгляд, лучшей из написанных им) рассуждает о высоком уровне самоубийств в Японии и о непонятном для нас, по-прежнему уважительном отношении к тем, кто добровольно уходит из жизни. Если в европейской культуре самоубийство считается признаком слабости, смертным грехом, то в Японии представления совсем иные. Для самурая сэппуку – благородный способ умереть. Вспомним сорок семь ронинов: они уговаривали своего врага совершить сэппуку, уйти из жизни с достоинством; и когда им самим вместо казни разрешили покончить с собой – им таким образом оказали уважение.
Все мы знаем о традиционном способе: самурай вспарывает себе живот, и ему, возможно, отрубают при этом голову. Женщина самурайского рода кинжалом разрезает себе горло. Одновременно с этим существовало множество других удивительных вариантов. Когда сторонники Тайра массово бросались в море, поняв, что сражение проиграно, – это тоже сэппуку, хотя живот никто не вскрывал. Как я уже рассказывала, предсмертное стихотворение считалось очень важной частью ритуала сэппуку, и один самурай как-то написал его своей кровью на стене. Есть история о самурае, который, осознавая, что проигрывает и не успевает ни помедитировать, ни записать стихотворение, просто поставил свой меч на землю и прыгнул на него с коня. Ну, и совсем уж жуткий рассказ есть о том, как некий самурай, не сумевший выполнить приказание своего господина – взять крепость, – велел закопать себя живым в землю, причем сидящим верхом на коне. И его закопали, вырыв огромную яму, обращенным лицом в сторону невзятой крепости. Хочется надеяться, что эта история выдумана, хотя она говорит о многом.
Сэппуку могли использовать как замену казни. Бывало, что две враждующие стороны заключали мирный договор и в нем оговаривали, кто из воинов проигравшей стороны совершит сэппуку. Таким образом убирали самых опасных, могущественных воинов.
Порой самоубийство совершалось в знак протеста, и это встречается в разных культурах, хотя в Японии сильно ритуализировано. Знаменитый самурай Ода Нобунага, один из великих объединителей Японии в XVI веке, в молодости вел себя недостаточно серьезно. Он унаследовал власть от отца, став во главе клана, но в нем не видели достойного руководителя (например, на похоронах отца он швырнул благовония на алтарь, вместо того чтобы аккуратно положить, не желал заниматься своими землями). И тогда один из его вассалов, очень уважаемый человек, покончил с собой, оставив письмо, в котором объяснял, насколько плохо поступает Нобунага, – и тот, конечно, сразу изменил свое поведение, ведь на это ему указали ценой человеческой жизни.
Существовало также дзюнси («самоубийство вслед»), когда слуга или даже всё окружение кончали с жизнью, если умирал их господин. Относились к этому по-разному, и уже с XVII века начали запрещать (как излишнее расходование жизней). Но, несмотря на запреты, некоторые всё равно это делали, а потому были введены очень строгие наказания. Так, из-за подобного самоубийства одного самурая казнили кучу его родственников – в назидание другим. Знаменитый японский адмирал Ноги в начале XX века (хотя считается, что с XIX века сословия самураев нет) хотел покончить с собой, потому что Русско-японская война проходила не так, как ему хотелось, а его сыновья погибли. Однако император запретил ему это, и он, естественно, подчинился. Когда же император умер, то и адмирал, и его жена все-таки покончили с собой, уйдя за господином.
Что уж говорить о других примерах, мало понятных нам. Один самурай по политическим соображениям приказал убить своих младших братьев, и воспитатель этих братьев тут же совершил сэппуку, уйдя за своими учениками (точнее, там было четверо воспитателей: двое совершили сэппуку, а двое других убили друг друга). Ну, и чтобы закончить этот жуткий перечень, вспомним еще одну историю. Когда проигрывало войско одного самурая и ему следовало покончить с собой, вассалам показалось, будто он медлит и не решается. Тогда из них вызвался смельчак, который попросил господина – с соблюдением всех приличий, естественно, – зайти с ним в комнату. Самурай последовал за своим вассалом, и тот совершил сэппуку – показав таким образом,
