Золотой лев - Уилбур Смит
- От молодого Тома не было ни звука, сэр. И он хороший парень. Не похоже, чтобы он спал на дежурстве.’
Том Марли был прыщавым лопоухим юнцом, самым молодым членом команды и предметом многочисленных добродушных насмешек. Но Хэл согласился, что у него есть задатки порядочного моряка. - Приведите его сюда, пожалуйста, мистер Тайлер.’
‘Так точно, сэр.’
Нед посмотрел на верхушку грот-мачты и коротко, пронзительно свистнул. Том Марли тут же помахал ему в ответ, и Нед жестом пригласил его спуститься на палубу. Марли начал спускаться по снастям с бесстрашной быстротой и ловкостью, напомнившими Хэлу о том времени, когда он не так уж давно по приказу отца несколько раз в день поднимался и спускался в "воронье гнездо".
Парень добежал до палубы, подбежал к Хэлу и Неду и встал прямо, заложив руки за спину и явно нервничая.
- Все в порядке, Том, ты не сделал ничего плохого, - сказал Хэл, и плечи мальчика расслабились, когда напряжение покинуло его тело. - ‘Я просто хочу знать, заметили ли вы что-нибудь в последнее время, например того голландца, который преследовал нас два дня назад.’
Том решительно покачал головой. - ‘Нет, сэр, я не видел ничего похожего ни на этого голландца, ни на любой другой корабль. И я держу глаза открытыми, капитан. Я вовсе не задремал, ничего такого.’
А теперь, когда кок уже должен был встать, ты сбегай и принеси что-нибудь поесть.’
‘Но мои часы еще не закончились, сэр.’
‘Не волнуйся’ - сказал Хэл, внезапно почувствовав желание увидеть все своими глазами, а не полагаться на других, как это часто приходится делать капитану.
- Ты уверен, что это хорошая идея - вернуться туда, капитан? - Спросил Нед. - Давненько не видел...’
‘Ты хочешь сказать, что я все еще не могу добраться туда быстрее любого человека на этом корабле?’
‘Нет, сэр, даже не мечтаю об этом.’
- Ну, смотри на меня, и я тебе покажу.’
С этими словами Хэл подбежал к мачте, схватил веревку и начал карабкаться вверх по снастям, мимо вялых безветренных парусов к чернильному небу над головой.
***
Петт был голоден. Конечно, все на борту были голодны. Палубы корабля и даже трюмы были обшарены в поисках съедобных крыс. Любые чайки, которые были достаточно глупы, чтобы приземлиться на палубу или взгромоздиться на снасти, были встречены залпами камней, маленьких кусочков дроби или чего-нибудь еще, что можно было схватить и бросить, чтобы убить или оглушить птицу. Игривые дельфины, которые плавали рядом с лодкой, подвергались нападению меньших орудий корабля, и любые выстрелы, которым удавалось поразить их цели, быстро сопровождались всплесками, когда лучшие пловцы команды ныряли в воду, чтобы забрать трупы, прежде чем стая ближайших акул могла их принять.
Однако голод Петта был совсем иного рода. Всю прошлую неделю он провел взаперти в темной, вонючей, кишащей крысами каюте на палубе орлопа. Он заверил капитана корабля, что является высокопоставленным чиновником Британской Ост-Индской компании, и потребовал, чтобы с ним обращались как с джентльменом, но тот отказался слушать, настаивая, что это заключение было сделано для собственной безопасности Петта.
‘Вы должны понять, что мои люди совсем недавно сражались с англичанами, поэтому они не питают большой любви к вашему народу, - сказал капитан, с сожалением пожимая плечами. - ‘Они тоже голодают и так отчаянно нуждаются в пище, что могут прибегнуть к ... как бы это сказать? - нечеловеческим методам, чтобы найти ее. Вы должны считать себя счастливчиком, сэр, что я отдал приказ о вашем спасении. Многие из моих людей были очень недовольны этим решением. Им не нравилась идея добавить еще один рот для кормежки. Простите меня. Я сделал глупую шутку - сказал, что если ты им не понравишься, то они могут тебя съесть. Я искренне опасаюсь, что кто-нибудь из них поймал бы меня на слове.’
С тех пор Петт жил на том, что едва сводилось к голодному пайку. Его тело, и без того худое, становилось похожим на скелет. Но он никогда не проявлял ни малейшего интереса к удовольствиям за обеденным столом, поэтому отсутствие приличной еды не было для него потерей. Нет, он страдал от другого голода, который терзал его изнутри, когда голоса звали его, голос святого превыше всего, умоляя его исполнить волю Божью, очистив мир от греха и нечистых душ, совершивших его. Петт никогда не мог быть уверен, когда именно раздадутся голоса. Иногда проходили месяцы без единого посещения, но бывали и такие моменты, как этот, когда шум в его голове едва утихал от одного дня или даже недели до следующего - всегда голоса, кричащие на него, умоляющие его, повторяющие снова и снова одну и ту же неумолимую заповедь - убей.
И все же, пока он был заперт в этом одиночном заключении, не могло быть никаких кандидатов на его освобождение. И тогда святой, как он всегда это делал, предоставил Петту возможность спастись. Он был изможденным, измученным жаждой членом экипажа. Его преступление, насколько Петт мог судить, состояло в том, что он украл одну из самых последних корок черствого хлеба из запертого сундука в капитанской каюте. Этот человек был в бреду. Должно быть, так оно и было, подумал Петт, если он думал, что может преуспеть в своей краже, когда единственный способ открыть сундук, в котором находились драгоценные крошки, - это взорвать замок пистолетным выстрелом, который можно было услышать от одного конца корабля до другого.
А может быть, ему просто было все равно. В течение двенадцати часов он сидел напротив Петта, время от времени разражаясь бессвязными, невнятными, непонятными речами, прежде чем впасть в тревожный сон, во время которого он все еще кричал в голосе ярости и тревоги, хотя все это время продолжал спать. Пэтт давно бы отправил его в безмолвный, вечный сон, если бы оба человека не были прикованы цепями к железным кольцам, вделанным в корпус корабля, а между ними - добрый десятифутовый пролет покрытых грязью досок.
Цепь Петта, прикрепленная к другому кольцу вокруг его лодыжки, была длиной всего в пять футов, что делало почти невозможным для него добраться до другого человека и нанести смертельный удар. Но он был совершенно уверен, что святой не привел бы ему этого человека, не снабдив его средствами для того, чтобы отправить его из
