Эмма Орци - Рыцарь любви
Шовелен не сомневался, что роялисты, сбежавшие за границу, всячески старались восстановить иностранные державы против революционной Франции, образуя заговоры в Англии, Бельгии и Голландии, добиваясь вооруженной помощи для освобождения короля и королевы; и, если бы это удалось им, в результате, конечно, явились бы казни кровожадных вождей чудовищной республики. Удивительно ли, что таинственный и романтический предводитель Лиги Алого Первоцвета сделался предметом глубокой ненависти Шовелена: ведь девять десятых эмигрантов, принятых английским двором, были обязаны своей жизнью именно этому человеку и его Лиге. И Шовелен дал торжественную клятву своим единомышленникам, что отыщет опасного врага, привезет его во Францию и… Ах, с каким наслаждением думал он о той блаженной минуте, когда голова загадочного вдохновителя Лиги падет под ударом гильотины!
На грандиозной лестнице все пришло в движение, разговоры моментально смолкли, и величественный мажордом важно провозгласил: «Его королевское высочество принц Уэльский!», а после короткой паузы: «Сэр Перси Блейкни, леди Блейкни!»
Хозяин поспешил навстречу высокому гостю, и принц в великолепном костюме из атласа и бархата цвета лососины, сияя золотым шитьем, вошел в зал, ведя под руку Маргариту. По левую руку от принца шел сэр Перси в пышном костюме, сшитом в стиле энкруаябль[3], с дорогими кружевами на воротнике и рукавах и со шляпой под мышкой.
— Прошу у вашего высочества разрешения представить графиню де Турнэ де Бассерив, только что прибывшую из Франции со своими детьми, — продолжал лорд Гренвилл.
Последовали обычные приветствия, после чего хозяин, почтительно склонившись перед высоким гостем, попросил позволения представить его высочеству полномочного агента французского правительства.
Шовелен выступил вперед и отвесил наследнику престола низкий поклон.
— Месье, — холодно сказал принц, — мы постараемся забыть о пославшем вас правительстве и будем видеть в вас только гостя, в этом смысле мы можем приветствовать вас. Добро пожаловать!
Шовелен поклонился еще ниже сперва принцу, потом Маргарите.
— A-а! Маленький Шовелен! — беспечным тоном сказала она, протягивая ему кончики пальцев. — Мы с месье старые знакомые, ваше высочество!
При этом известии принц чуть более милостиво улыбнулся агенту.
— Очень рад! Им, значит, посчастливилось? — быстро и с видимым удовольствием произнес принц.
Гренвилл сделал эмигрантке знак приблизиться.
— Господи, помилуй нас, грешных! — с комическим ужасом шепнул принц Маргарите. — От нее так и веет страшной добродетелью и… страшной меланхолией.
— Добродетель, ваше высочество, подобна флакону с редкими духами, который надо разбить, чтобы ощутить их благоухание, — ответила улыбаясь Маргарита.
— Увы! Добродетель вовсе не к лицу прекрасному полу! — с легкомысленным вздохом возразил принц, затем с любезной улыбкой обратился к приблизившейся графине: — Мы рады видеть вас в Англии. Его величество всегда с радостью принимает ваших соотечественников, лишившихся родины.
— Ваше высочество очень добры, — с достоинством ответила графиня.
Затем лорд Гренвилл представил принцу ее детей.
— Ваша дочь очаровательна! — воскликнул принц, с ласковой улыбкой глядя на покрасневшую Сюзанну. — Рад видеть вас, виконт! — милостиво обратился он к юному графу. — Я знал вашего отца: он был послом при лондонском дворе.
— Честью сегодняшней встречи с вашим высочеством мы всецело обязаны нашему спасителю, вождю Лиги Алого Первоцвета, — с низким поклоном ответил молодой человек.
— Тс! — остановил его принц, указывая глазами на Шовелена, с насмешливой улыбкой наблюдавшего эту сцену.
— Я позволю себе просить ваше высочество не удерживать этого юношу в выражении своих благородных чувств, — смело сказал Шовелен. — Интересный Алый Первоцвет отлично известен Франции и… мне.
Принц бросил на говорившего проницательный и далеко не дружелюбный взгляд.
— В таком случае, — холодно сказал он, — вы знаете о нашем национальном герое гораздо больше, нежели мы сами. Может быть, вы даже откроете нам его имя? Взгляните на дам: их взоры прикованы к вам! Вы, право, приобретете огромную популярность у прекрасного пола, если удовлетворите женское любопытство!
— Ваше высочество, — с той же смелой улыбкой сказал Шовелен, — на моей родине существует убеждение, что если бы ваше высочество только захотели, то могли бы дать самые подробные сведения об этом интересном и таинственном придорожном цветке.
С этими дерзкими словами он устремил на Маргариту пытливый и насмешливый взгляд, но она выдержала его без всякого смущения.
— Нет, милейший! — почти сердито возразил принц. — Я не из болтливых, а члены Лиги так ревниво оберегают свою тайну, что прелестным поклонницам загадочного вождя приходится довольствоваться обожанием призрака. Мы не знаем даже, какова его наружность: высок он или мал ростом, брюнет или блондин, красив или безобразен… Одно мы знаем твердо, — прибавил принц с тем благородным достоинством, которое привлекало к нему сердца, — что это отважнейший рыцарь в мире и что этот рыцарь — англичанин.
— Ваше высочество могли бы прибавить, — вмешалась Маргарита, бросив на Шовелена вызывающий взгляд, — что мы, женщины, считаем его героем, подобным героям древнего мира, что мы обожаем его, носим его эмблему, дрожим за него, когда он в опасности, ликуем с ним в честь его торжества!
Шовелен ответил лишь молчаливым и почтительным поклоном. Он не мог не понять, что и принц, и Маргарита говорили с известным намерением, но к презрению принца он был совершенно равнодушен, а красавицу, в пышных локонах которой горел букетик красных цветов из рубинов и бриллиантов, он крепко держал в своих когтях. Поэтому он остался невозмутимым и спокойно ждал, что будет дальше.
— Графиня, — сказал принц, небрежно отворачиваясь от революционного агента, — позвольте мне, в свою очередь, представить вам нашего друга — леди Маргариту Блейкни, Вам с ней, думаю, найдется о чем поговорить. Мы с особенным удовольствием приветствуем соотечественников леди Блейкни: ее друзья — наши друзья, ее враги — наши враги.
Синие глаза Маргариты лукаво сверкнули: надменная аристократка получила публичный урок, но графиня, у которой преклонение перед королевской властью обратилось почти в религиозный культ, слишком уважала представителей этой власти и слишком хорошо знала придворный этикет, чтобы выказать малейшее смущение. Дамы обменялись церемонными поклонами.
