Симона Вилар - Поединок соперниц
У Стефана же появились иные хлопоты. Его неожиданно взял в оборот милейший братец Генри Винчестер. Святая правда — чем выше поднимаешься, тем призрачнее становятся родственные узы. И Генри, воспользовавшись неустойчивым положением брата, потребовал от него хартию, по которой Церковь получила бы такие права и свободы, что фактически стала бы независимой от монаршей власти.
Это было неслыханно, но Стефана подхлестывали события. В Нормандии бароны уже дали согласие признать на престоле его старшего брата Теобальда, а Стефан еще не был помазан на царство. Скрипя зубами, он дал эту хартию.
Теперь даже архиепископ Кентерберийский принял его сторону, и 22 декабря в Лондоне Стефан Блуа был коронован. Церемония прошла без особой пышности, да и присутствовали на ней всего несколько баронов и два епископа. Только горожане Лондона снова ликовали и стекались к Вестминстеру, несмотря на густо летящий огромными хлопьями сырой снег. Они пели и плясали, радуясь, что приложили руку к избранию короля.
Мод Блуа прибыла в Англию уже после коронации мужа, едва оправившись после рождения младшего сына Бодуэна. Стефан был счастлив наконец-то встретиться с ней и обнять старших детей. Мод разделила радость супруга и одобрила все, что он успел предпринять.
— Дарованная Церкви хартия нам даже на руку, Стефан. Теперь мы заручились поддержкой клира, и даже оба Папы будут на твоей стороне. А Матильда останется без их поддержки. Во-первых, она дочь притеснявшего Церковь Генриха; во-вторых — вдова отлученного от Церкви германского императора, и наконец, ныне она — супруга графа Анжу, известного гонителя духовенства. Ты показал себя верным сыном Церкви, оттого и помазан освященным миром, как Саул и Давид [113]. Что касается Теобальда, я думаю, что ему хватит благоразумия, чтобы не мешать воцарению родного брата.
Мод оказалась права. В Риме никто и не подумал защищать права Матильды. А старший брат Стефана Теобальд решил, что с него достаточно и трех его графских корон, чтобы зариться на спорный английский трон. Поэтому когда нормандские бароны прибыли к Теобальду с предложением взойти на трон, он поблагодарил их, но отказался.
Знать затаилась, выжидая, как проявит себя новый король. А показать себя Стефану пришлось немедленно. Едва он похоронил с великими почестями в аббатстве Ридинг тело Генриха I, как пришло известие о том, что банды валлийцев перешли уэльскую границу и опустошили долину реки Северн. Стефан, используя доставшуюся ему от прижимистого Боклерка казну, нанял наемников во Фландрии, укомплектовал войско, однако вести его пришлось уже не на Уэльс, а на север Англии, куда вторглись шотландцы. Король Дэвид Шотландский, дядя Матильды, пустился отвоевывать английские земли ради племянницы.
Приходилось начинать царствование с военной кампании. Что-что, а воевать Стефан умел и любил, и вскоре потеснил шотландцев, завершив поход заключением мира в Дархеме.
Но теперь пришлось вместо того, чтобы бросить полки на непокорный Уэльс, двинуться маршем в Норфолк, где начались смуты, ибо в Дэнло никто не хотел видеть своим главой бывшего разбойника Гуго Бигода. Новому графу пришлось брать штурмом город Норидж, чтобы водвориться в собственной резиденции, и это отнюдь не прибавило ему популярности. Стефан был в бешенстве от того, что в Дэнло не считаются с его повелениями, но в конце концов дело удалось уладить — прежний граф Эдгар всенародно объявил, что добровольно снимает с себя всякие полномочия.
Только тогда Гуго Бигод прошел обряд инвестуры, а Стефан вернулся в Лондон. К этому времени власть уже начала его утомлять. Утешало лишь то, что знать наконец начала признавать его полномочия и все больше лордов выказывали желание присягнуть новому королю. Сбор знати был назначен на Пасху, и, к величайшему удовольствию Стефана, в Лондон прибыл даже его заклятый враг граф Роберт Глочестер.
* * *Дверь в покой стремительно распахнулась. Только Мод, любимая жена, имела право без предупреждения входить в покои его величества Стефана Блуа.
— Милорд, супруг мой, у нас осталось не так много времени, и необходимо еще раз все обсудить.
Невысокая, коренастая, уже облаченная в парадные одежды, она стремительно подошла и села рядом. Говорила коротко и сжато:
— Сейчас тебе предстоит приветствовать свою знать в Вестминстер— холле. Ты выйдешь к ним, ведя за руку принца Юстаса. Они должны увидеть отца и сына вместе, понять, что в новой династии сохранится преемственность. И сразу направься к Генри Винчестеру. О, не закатывай глаза! Генри немало для тебя сделал, к тому же мы одна семья. Все должны видеть, что Блуа — это одно целое.
Затем она сказала по нескольку слов о каждом из лордов и прелатов, посоветовала, как с кем держаться. Суррею следует пообещать благословить его намерение отправиться в Святую землю, но при условии, что сей граф-паломник оставит свои маноры под патронатом короны. С вдовствующей королевой Аделизой следует держаться ласково и приветливо, даже несмотря на ее нарушающий всякие приличия скоропалительный брак с лордом д’Обиньи.
— И вот что еще важно. Следи за тем, чтобы твой новоявленный граф Норфолк пореже сталкивался с Робертом Глочестером, — проговорила королева, поправляя мех на оплечье мужа. — Роберту не нужно до срока знать, как погибла Бэртрада и как ты поторопился замять это дело.
Мод неожиданно улыбнулась.
— Стефан, ты поступил разумно, сделав Гуго Бигода графом Норфолка. Эдгар был там слишком популярен и влиятелен. После возвышения Бигода сила Эдгара пойдет на убыль, зато в Восточной Англии появятся два заклятых врага. Ни один из них не позволит другому добиться прочной власти в тех краях.
— А я-то был готов биться об заклад, что ты всегда поддерживаешь Эдгара, — заметил Стефан. — Между прочим, лорд Гронвудский уже прибыл ко двору. И даже с супругой. Ты видела ее?
Мод кивнула, но на ее лице появилось холодное выражение. Из чего король заключил, что нынешняя леди Армстронг весьма хороша собой. Мод всегда начинала тревожиться, когда супруг проявлял интерес к красивым леди, поэтому сейчас ограничилась сухим замечанием, что хоть жена Эдгара и мила, но отнюдь не так ослепительна, как Бэртрада.
— Упокой, Господи, ее душу! — королева осенила себя крестным знамением. Теперь, когда у нее не было такой соперницы, как интриганка Бэрт, она могла позволить себе жалость к ней. — Что касается самого Эдгара, не забывай — он всегда был нашим другом.
— Да. Но я слишком хорошо помню, как он вымученно говорил, когда речь шла о моей короне.
— Стефан, — королева положила короткопалую руку на запястье мужа. — Учти: Бигод, легко солгавший над Библией, способен на все ради достижения своих целей. А Эдгар после того, как ты спас его саксонку, — наш должник вовеки. И напомню тебе одно древнее изречение: кто хочет друга без недостатков, останется без друзей.
