Теофиль Готье - Железная маска (сборник)
– Беарнец?
– Да, он так же, как и я, гадает по звездам.
Королева вздрогнула.
– О каком беарнце ты говоришь?
– О де Коарассе.
– О молодом человеке, пользующемся милостью короля?
– Да.
– О том, который избил тебя и запер в погребе?
– О нем, ваше величество.
– Ты говоришь, он гадает по звездам?
– Он рассказал мне такие вещи, которые, кроме меня, никому не были известны, и напугал меня.
– Это странно!.. – пробормотала Екатерина.
– Он предсказал то, что со мной случится…
– Неужели?!
Рене из осторожности не хотел сознаться Екатерине, что он угадывал будущее не по звездам, а благодаря ясновидению Годольфина.
«Ого! – подумала королева. – Нужно поближе сойтись с этим де Коарассом».
Она бросила быстрый взгляд на Крильона. Лицо храброго герцога выражало недовольство человека, с которым говорят на незнакомом языке и который взбешен, потому что ничего не может понять.
VIIIРассказ Рене о принце Наваррском заставил королеву задуматься.
– Как звали молодого человека, который караулил Паолу?
– Годольфин.
– Ты уверен в нем?
– Как это? – спросил Рене, удивленный этим вопросом.
– Ты вполне доверяешь ему?
– Как самому себе.
– Не изменил ли он тебе?
Вопрос этот вызвал холодный пот у Рене; в голове его как молния сверкнуло подозрение.
Рене подумал, что Годольфин, быть может, знает беарнского дворянина и все ему рассказал. В таком случае Генрих – шарлатан, обманщик и его наука – не более чем мистификация, жертвой которой он стал.
Но он отмел свои подозрения: «Годольфин говорит о моих делах только во время сна; когда же он просыпается, то уже ничего не помнит. Годольфин даже не знает, кто я. Он не знает, но я принес его к себе на руках, обагренных кровью его отца, – беарнец сказал мне и это…»
– Нет, ваше величество, Годольфин не способен обмануть меня. И он не знает того, что сказал мне беарнец.
– Все это чрезвычайно странно, – повторила Екатерина.
– Ваше величество… меня преследует судьба. Умоляю, примите мою дочь к себе, заприте ее, и пусть ни один дворянин не подходит к ней!
– Даю тебе слово, – сказала Екатерина. – Ты выйдешь из Шатле, а я сейчас отправлюсь за твоей дочерью…
– И увезете ее в Лувр?
– Да.
– И запрете ее?
– Обещаю.
– Прикажите отыскать Годольфина, потому что мои враги…
– Его найдут! – воскликнула королева.
В глазах флорентийца блеснул луч надежды.
– Не падай духом! – сказала Екатерина. – Я постараюсь спасти тебя.
– Вы будете просить короля помиловать меня?
– Нет, но я постараюсь, чтобы тебя оправдали.
– У них есть… доказательства…
– Не беда!
– Мой кинжал! И ключ!
– Молчи! – остановила его Екатерина. – Увидим… не погуби только сам себя.
Рене с беспокойством взглянул на королеву.
– Тебя будут допрашивать, пытать.
Флорентиец задрожал.
– Если ты сознаешься, ты погиб.
– А если отопрусь?
– Я спасу тебя.
Королева наклонилась к уху Рене и прошептала:
– Сегодня вечером потребуй к себе духовника.
– Мне могут отказать.
– Никому и никогда в этом не отказывают.
– И этот духовник…
– Он передаст тебе, что ты должен делать.
Королева встала.
– Герцог, я готова следовать за вами. Прощай, мой бедный Рене!
Он поцеловал ее руку, оросив ее слезами.
Крильон постучал в дверь. Тюремщик отпер.
Герцог подал королеве руку.
– Благодарю вас! – надменно отказалась Екатерина. – Посветите мне, герцог!
Де Крильон закусил губу и пошел впереди с факелом.
– Дорогой герцог, – обратилась к нему королева-мать, когда они вышли из подземелья. – Мечтали вы когда-нибудь о шпаге коннетабля?
– Конечно, ваше величество.
– А!.. – сказала королева и многозначительно улыбнулась.
– Только я никогда не думал, – твердо произнес Крильон, – что могу получить ее, способствуя побегу арестанта, вверенного мне.
Екатерина побледнела от злости.
– Вы слишком смелы, герцог.
– Дело идет о моей чести.
– Вы не похожи на… придворного…
– Меня зовут Крильон, – просто ответил солдат.
«Настанет день, – подумала Екатерина, – когда я накажу этого человека».
Она вышла с гордо поднятой головой и презрительным выражением лица из-под мрачных сводов Шатле – простой французский дворянин осмелился ослушаться ее… Носилки ждали у ворот.
Королева простилась с Крильоном движением руки и не пригласила его присесть рядом с собой.
– Прикажите отнести меня на улицу Святого Людовика, – велела она камергеру.
Достигнув середины улицы Святого Людовика, королева приказала носильщикам остановиться у ворот старого дома с решетчатыми окнами и остроконечной черепичной крышей. Она сошла с носилок и постучала молотком в дверь. Дверь отперли.
Екатерина опустила вуаль, вошла одна и затворила за собой дверь.
Она очутилась на большом дворе, на котором трава росла между камнями; к ней подошла старуха служанка.
– Я хочу видеть президента Ренодена, – сказала Екатерина Медичи.
– Пожалуйте за мной, – ответила служанка.
Екатерина поднялась по лестнице со стершимися ступенями и чугунными перилами и вошла в кабинет. Хозяин его, еще не старый, сидел за столом; глаза у него были живые и проницательные, нос острый, лицо выражало злость и хитрость.
Служанка вышла и затворила за собой дверь. Королева откинула вуаль, и президент Реноден вскрикнул и вскочил, охваченный удивлением и почтением.
– Ваше величество!.. – пробормотал он.
– Господин Реноден, – обратилась к нему королева, приложив палец к губам, – я назначила вас президентом, и от вас зависит, предать ли человека суду.
– Ваше величество осыпали меня милостями, и преданность моя безгранична, – ответил с низким поклоном судья.
– Я пришла испытать ее.
Екатерина рассказала обо всем, что случилось.
– Что нужно сделать, чтобы спасти Рене? – спросила она.
– Ваше величество, – ответил Реноден. – Я президент в Шатле, но не в парламенте. Я допрашиваю подсудимых, однако у меня нет права судить их.
– Вы станете президентом парламента через три месяца, – холодно возразила королева, – а до тех пор…
– А до тех пор – надо спасти Рене.
– Надо! – подтвердила королева.
– Парламент подкупить невозможно! К тому же ваш любимец навлек на себя всеобщую ненависть.
– Я знаю.
– Парламент будет рад обвинить его.
– Это мне известно. Но допрашивать его будете вы?
– Да, ваше величество.
– А если он ни в чем не признается?
