Кости холмов. Империя серебра - Конн Иггульден
Вышколенный слуга немедля повиновался, и спустя считаные секунды собеседники вновь остались наедине. Угэдэй, осушив чашу, рыгнул.
– Ну так что тебя нынче привело ко мне, дядя? Через месяц ты сможешь совершенно свободно войти в Каракорум вместе со всем своим туменом и народом. Будет пир, будет гулянье – такое, что легенды о нем станут годами переходить из уст в уста.
Тэмуге вдумчиво оглядел своего собеседника. Насколько все-таки молод племянник: лицо еще совсем без морщин. Но уже усталое, суровое, со следами тяжких дум. Действительно, тяжелую и странную ношу взвалил на себя Угэдэй этим строительством. Ведь известно, что большинство воинов в станах не дали бы за этот Каракорум и медной монеты. В глазах же командиров, которые воевали еще под началом Чингисхана, это просто беломраморный памятник тщеславию, да еще на цзиньский манер. Что до Тэмуге, ему хотелось сказать молодому человеку о том, как восхищает его новое творение, да только так, чтобы это не было воспринято как грубая лесть. Ведь он и вправду любил его, этот город. Когда-то Тэмуге и сам мечтал построить такой город с широкими улицами, внутренними дворами и даже библиотекой с тысячами чистых дубовых полок, пустующих в ожидании сокровищ, что когда-то на них лягут.
– Ты ведь не глуп, Угэдэй, – произнес Тэмуге. – Ведь не случайно твой отец из всех твоих братьев, даже старших, избрал именно тебя. – Угэдэй кольнул дядю взглядом, но тот, кивнув, продолжил: – Иногда я думаю, что ты стратег, не уступающий Субудаю. Ведь два года уже народ живет, считай, без вождя, без намеченного пути, а у нас еще нет междоусобной войны, и нойоны не передрались между собой.
– Может, это оттого, – тихо проговорил Угэдэй, – что у них постоянно на виду мой личный тумен, а среди жителей снуют мои писцы и лазутчики? Люди в красно-черном рыщут, словно волки, вынюхивая измену.
Тэмуге лишь фыркнул:
– Не страх их удерживает, а смятение. Они пока не разглядели твоего замысла, поэтому ничего и не предпринимали. Ты наследник своего отца, но к присяге их так и не призвал. Никто не понимает, что к чему, оттого и выжидают, присматриваются. Все по-прежнему ждут от тебя дальнейших действий.
Губы Угэдэя тронуло подобие улыбки.
Вот бы знать, что на уме у племянника, – но кто их нынче разберет, этих молодых? Все как один скрытные.
– Ты выстроил свой город на равнинах, Угэдэй. Армии собрались по твоему призыву. Теперь они здесь, и многие впервые видят это достославное место воочию. Ты думаешь, они просто преклонят колени и присягнут только из-за того, что ты сын своего отца? У него ведь есть и другие уцелевшие сыновья. Ты совсем не берешь их в расчет?
Угэдэй очередной раз улыбнулся, глядя на дядю, который буравил его глазами, словно надеясь выведать таким образом все тайны. Есть среди его секретов такой, который не узнать, сколько ни смотри. Внутри от вина начинало разливаться благостное довольство, убаюкивая боль, словно ласка.
– Если таковым, дядя, и было мое намерение – выиграть себе два года мира и построить город, то, получается, я этого добился, разве нет? Может, это и есть то единственное, чего я хотел.
Тэмуге развел руками.
– Ты мне не доверяешь, – сказал он с явным разочарованием.
– Вернее сказать, доверяю не больше и не меньше, чем остальным, – хохотнул Угэдэй.
– Умный ответ, – обиженно заметил Тэмуге.
– Ну так и ты умный человек, – ответил Угэдэй. – А значит, того заслуживаешь.
Вся непринужденность улетучилась, стоило наклониться к дяде, который тут же безотчетно попытался отодвинуться.
– С новой луной, – отчеканил Угэдэй, – все войско, от десятника до вождя каждого племени, принесет мне клятву верности. Объясняться, думаю, не надо. Они преклонят передо мной колени. Все. Не потому, что я сын своего отца, а потому, что я избранный им наследник, первый во всей державе.
Угэдэй умолк, словно не желая сказать лишнего, и Тэмуге понял, что племянник не даст волю чувствам. Видно, держать себя в руках он научился смолоду.
– Ты не сказал мне, зачем сюда пришел, – неожиданно напомнил дяде Угэдэй.
Тэмуге протяжно вздохнул, понимая, что момент упущен.
– Я пришел удостовериться, что ты осознаёшь опасность, Угэдэй.
– Ты меня пугаешь, – с улыбкой сказал племянник.
– Я не представляю для тебя угрозы, – вспыхнул Тэмуге.
– Так откуда мне в таком случае ждать беды, в моем городе из городов?
– Ты надо мной насмехаешься, хотя я проделал весь этот путь, чтобы помочь тебе, а также увидеть твое творение.
– Оно красиво, не так ли? – спросил Угэдэй.
– Оно прекрасно, – выдохнул Тэмуге с такой искренностью, что Угэдэй невольно поглядел на своего дядю внимательней.
– На самом деле, – сказал он, – мне здесь нужен человек, который заведовал бы библиотекой, собирал со всех концов света рукописи, пока ученые мужи во всем мире не узнают, что такое Каракорум и где он находится. Наивная, быть может, мечта.
Тэмуге в неуверенности молчал. Идея была восхитительной, но и подозрение тоже закрадывалось.
– Ты по-прежнему надо мною подшучиваешь? – мягко поинтересовался он.
– Только когда ты надуваешься, как старая
