Сквозь время - Олеся Шеллина
— А и принесу, — он махнул рукой, словно шашкой. — И что будешь со мной делать?
— Рынд у меня всего четверо, и те… ну сам видишь, молодые еще, учить их и учить, как за княжичем ходить нужно. Пятым будешь.
— Великий князь не обрадуется…
— Он и моему отказу уходить с Угры не обрадовался, ничего, обойдется, — я очень сильно на это надеюсь, очень-очень сильно. — Ну а сейчас домой, а то спина у меня разболелась шибко. Надо будет понемногу каждый день выезжать, чтобы снова к седлу себя приучать. — Мы выехали с рынка, когда я покосился на едущего рядом Волкова, прошептав. — М-да, Иван-царевич, и серый волк, все-таки сказки хоть в чем-то, но правы. Н-но, пошел родимый, — и послав коня рысью, теперь уже с трудом удерживаясь в седле, я направил его к виднеющемуся даже отсюда Кремлю.
КатеринаЯ долго думала о том, что делать с письмом, то ли забытым, то ли специально оставленным Асканио на столе, и ради чего он дал ознакомиться мне с этой информацией. То, что по официальной версии этот конвертик так и не был доставлен кардинальскому конклаву по неустановленным причинам, говорит о многом, но в данный момент мне это ни черта не объясняет.
Официальная позиция Людовико Сфорца была понятна и так: он был против того, чтобы кто-либо, относящийся к семейству Делла Ровери занял папский престол, но черт побери, какую двойную игру ведет Асканио, протеже Борджиа, и причем тут я, мне понятно не было. Слишком мало исходных данных, чтобы сразу приписать Асканио к политическим проституткам, хотя он недвусмысленно дал понять, что пытается усидеть на двух стульях одновременно, и будет честно служить тому, кто в итоге победит. Но какая роль отведена в этом вопросе Катерине и замешан ли в чем-то подобном ее муж? Знать бы еще, что это за фрукт такой, но почему-то знакомиться с ним поближе я пока совершенно не хотела.
Не придумав ничего более умного, я просто спрятала конверт за вырез декольте, потом избавлюсь от него. Бумага горит хорошо и следов не оставляет, жаль, что в этой комнате-кабинете камин, стоявший у дальней стены, был не растоплен. Надеюсь, что, находясь при мне, этот конверт сохранится в целости и сохранности, чтобы потом все-таки сгореть в моих покоях.
Несколько раз глубоко вздохнув, приводя себя в более-менее адекватное состояние, я вышла из полутемного кабинета, возле которого меня все еще ожидал капитан. Дойдя до лестницы, я повернулась к нему.
— Капитан, заблокируйте проход, через который сюда прошел кардинал, и выставите своих людей возле него нести стражу и днем, и ночью. Я не хочу впредь сталкиваться с подобными сюрпризами, потому что в следующий раз сюда может проникнуть тот, кто хорошо владеет оружием, умеет его применять по назначению, и без сожаления пустит против беспомощной, беременной женщины.
Он смотрел на меня, слегка скривившись. Похоже, его уже до чертиков достали приказы неуравновешенной Катерины, и он ждал, что после разговора с кардиналом, я, наконец-то, сдам замок конклаву, и они смогут отсюда уйти.
— Есть какие-то проблемы, капитан? — я повысила голос, так и не дождавшись никакого ответа.
— Каким образом мы должны это сделать? — равнодушно ответил он. — На то, чтобы перекрыть проход потребуется время.
— Времени у нас предостаточно, капитан. Если же вы не знаете каким образом это сделать, значит, вам всего лишь следует посоветоваться с тем, кто разбирается в этом вопросе. Можете его взорвать, мне безразлично, но, чтобы больше ни одна живая душа без моего ведома не проникла не территорию замка, — в животе несколько раз довольно больно кольнуло, что еще больше меня разозлило. Мало того, что я по прихоти этой идиотки застряла тут, так еще и физическая форма оставляет желать лучшего. А судя по отношению ко мне капитана наемников, воспринимают меня тут как избалованную графиньку, влиятельные родственники которой заставляют их мириться с ее прихотями. Вокруг нас начали постепенно собираться люди, которые с интересом смотрели на разгорающийся конфликт.
— До меня дошли слухи, сеньора, что граф Риарио отвел войско еще дальше от Рима и оставил его, скрывшись в резиденции Орсини. Этот поступок не может ни говорить о том, что наше нахождение здесь стратегически не обосновано, не говоря уже о вашем приказе отрезать нам последний путь отхода, если…
— Послушайте меня, капитан…
— Нет, вы отдаете приказы ссылаясь на указания графа Риарао, но от него не было ни единой вести с момента осады замка. Выполнять приказы, идя против церкви, не входит в наши планы. А граф не спешит вмешиваться в созданную им же самим проблему, все дальше отводя своих людей и укрываясь под защитой Орсини.
Чем дольше он говорил, тем больше начало темнеть у меня в глазах. Вокруг собралась уже довольно большая толпа, которая одобрительно поддакивала каждому слову капитана. Вот и аукнулись мне мои раздумья насчет капитана. Не следует больше мешкать, либо ты, либо тебя, это не XXI век, пора уже это принять, и понять, что демократия и человеколюбие здесь не в моде, а уважением пользуется те, кто может показать зубы, главное, чтобы их быстро не выбили.
Слабо понимая, что делаю, поддавшись какому-то импульсу словно продиктованному извне, я резким движением выхватила короткий меч из ножен капитана и приставила его к горлу Бордони, сделав шаг назад. Он изумленно приклонил колени, чтобы не создавать лишнее давление на клинок, а вокруг раздался неуверенный ропот.
— Кому вы служите, капитан? — прошипела я, прерывая его пламенную, речь, в которую уже длительное время не вслушивалась.
— Святой церкви, — прохрипел он, а я слегка надавила на оружие. К моему удивлению никто на защиту своего капитана не спешил, несмотря на то, что толпа все прибывала, как я смогла заметить боковым зрением, не сводя взгляда с опешившего Бордони.
— Кому вы служите, капитан? — еще тише повторила вопрос я. Отвратительная черта, доставшаяся мне от себя самой, говорить тихо, когда нахожусь на грани бешенства.
— Графу Риарио, — наконец, он понял, каким должен быть правильный ответ на поставленный вопрос, и произнес его, не сводя при этом взгляда с клинка.
— Сколько вы ему служите?
— Три года, — он не делал никаких попыток отбиться или контратаковать, хотя сделать это ему не составило бы никакого
