Сказание о Юэ Фэе, славном воине Поднебесной - Цянь Цай

– Хочу узнать, что будет со мною в будущем.

– Та-ак! Вы написали иероглиф «ю» – «тихий». От него веет спокойствием, как от горы Тайшань. Но это спокойствие кажущееся. Видите: ваш иероглиф состоит из трех элементов – «шань» – «гора» и два «сы» – «нити». Нити означают, что, пока «два дракона находятся в путах, ваше положение прочно, как гора». Но если они вырвутся из пут, вас ждет несчастье. Так что вам следовало бы заранее позаботиться о своей безопасности.

– Спасибо за наставление, – поблагодарил Цинь Гуй и тоже дал гадателю слиток серебра.

Когда Гао-цзун с Цинь Гуем удалились, один человек из толпы, опознавший императора и его первого министра, сказал гадателю:

– Эх ты, ясновидец! Гадаешь ты ловко: другим предсказываешь беды, а что над твоей головой нависла беда – не видишь! Знаешь, кому ты сейчас гадал? Самому императору и его первому министру Цинь Гую! Наговорил им такого, что теперь берегись – не пощадят тебя!

Люди в толпе забеспокоились:

– Давайте расходиться! А то как бы и нам не угодить в сеть!

Перепуганный Се Ши тоже покинул подмостки и пустился наутек.

Между тем Цинь Гуй проводил Гао-цзуна во дворец, вернулся домой и велел слугам схватить гадателя. Слуги побежали к монастырю, но гадатель бесследно исчез. Четыре дня искали его, но так и вернулись ни с чем.

Прошло почти два месяца с тех пор, как по приказанию Цинь Гуя злодеи Вань Сы-во и Ло Жу-цзи подвергли пыткам Юэ Фэя и его сыновей, но до сих пор так и не удалось заставить их признаться в измене государю.

Наступил канун Нового года. Вечером двадцать девятого числа Цинь Гуй с женой сидел у восточного окна и пил вино, как вдруг к ним подошел слуга и подал письмо.

Цинь Гуй вскрыл конверт – в нем оказалось не письмо, а листок, который распространял в народе некий смельчак по имени Ли Юнь-шэн. В нем говорилось о том, что Юэ Фэй и его сыновья несправедливо обижены и что народу надо подать общее прошение государю об освобождении невинных.

Листок прислал Сюй Нин, доверенный человек Цинь Гуя.

Первый министр нахмурился.

– Что у вас за письмо? – спросила жена. – И почему вы расстроились?

Цинь Гуй протянул ей листок:

– Я подделал государев указ, чтобы бросить Юэ Фэя в темницу. Вань Сы-во и Ло Жу-цзи пытали его, но он так и не признался в том, что замышлял мятеж. В народе поговаривают, будто он несправедливо обижен, и хотят подать жалобу государю. Если слухи дойдут до дворца, дело кончится плохо! Но и отпустить Юэ Фэя нельзя, этим я нарушил бы приказ Учжу. Вот что меня заботит.

Госпожа Ван прочитала листок, взяла из очага погасший уголек и написала на золе: «Связать тигра легко, а заставить служить – трудно».

Цинь Гуй кивнул головой.

– Верные слова, – сказал он и стер написанное.

– Господин, Вань Сы-во прислал вам апельсины, – доложил слуга.

– Вы знаете, на что можно употребить эти апельсины? – спросила Цинь Гуя жена, когда он принял подарок.

– Как на что? На закуску к вину! – ответил Цинь Гуй. – Пусть служанки нарежут их дольками и подадут к столу.

– Не стоит без толку портить чудесные плоды, – возразила жена. – Ведь это палачи, которые должны разделаться с Юэ Фэем!

– Апельсины есть апельсины. При чем тут палачи? – не понял Цинь Гуй.

– А вот при чем: напишите приказ о казни Юэ Фэя и положите его внутрь апельсина, из которого вынута мякоть. Потом отошлите этот апельсин смотрителю тюрьмы, и пусть он покончит с Юэ Фэем и его сыновьями в Беседке ветра и волн.

Цинь Гуй послушался жену и отослал приказ в пустом апельсине.

Правильно говорится:

И связанный опасен тигр,

Пока он жив и полон сил.

Но выход женщина нашла —

Героя участь решена!

Смертельным ядом начинен

Коварный желтый апельсин,

Остался в тайне разговор

Вблизи восточного окна.

А теперь расскажем о Юэ Фэе. В последнее время ему не позволяли видеться с сыном. Юэ Юня и Чжан Сяня теперь держали в отдельной камере. В канун Нового года тюремный смотритель Ни Вань отнес арестованным вина и закусок.

– Вы тоже можете принести жертвы, – сказал он Юэ Фэю, расставляя на столе угощения.

– Очень обязан вам за вашу заботу, – поблагодарил Юэ Фэй и присел к столу.

Указав на почетное место, он сказал Ни Ваню:

– Садитесь и вы, мой благодетель.

– Да разве я посмею! – воскликнул смущенный смотритель.

– Садитесь, зачем скромничать! – настаивал Юэ Фэй.

Однако Ни Вань решительно отказался занять почетное место и сел в сторонке. Выпили вина, и Юэ Фэй сказал:

– Не стесняйтесь, благодетель, чувствуйте себя свободно. Я знаю, ваша семья сегодня тоже празднует Новый год, и, если вам надо уйти, скажите – я не стану вас задерживать. Нехорошо заставлять вашу супругу беспокоиться.

– Не упоминайте об этом! Если великого человека несправедливо обижают, так что уж считаться с такими маленькими людьми, как мы с женой! Давайте выпьем еще по кубку!

– С удовольствием! – согласился Юэ Фэй и вдруг насторожился. – Что это за шум во дворе?

Ни Вань выглянул наружу:

– Дождь пошел.

– В самом деле, дождь! – Юэ Фэй был поражен.

– Не только дождь, но и снег. Дождь со снегом под Новый год – счастливая примета для государства. Чему вы удивляетесь?

– Я вам объясню. По пути в столицу я проезжал через горы Цзиньшань и навестил наставника Дао-юэ. Он мне сказал, что в Линьани меня бросят в темницу, и поэтому уговаривал отказаться от должности, пока не поздно, и уйти в монахи. Но я не внял ему, потому что мой долг – до конца дней своих служить государству. Тогда он на прощание прочитал мне буддийскую гату, смысл которой я сразу не понял. Но сейчас, когда вы сказали, что пошел дождь, я вижу – его предсказание сбывается! Наверное, при дворе решили покончить со мной!

– Что это за гата? Не можете ли ее повторить? – спросил Ни Вань.

– Могу. В первой половине гаты сказано:

Пока еще не настал

Года последний день,

Чтоб не заплакало небо —

Надо предвидеть рок:

Два небольших штриха

Добавь к иероглифу «фэн»

И догадайся – кто

Смертельный яд приберег.

Сегодня ведь двадцать девятое число двенадцатого месяца, то