Любовь Воронкова - Сын Зевса. В глуби веков
«Я не могу не победить, — упрямо возражал он сам себе, — я буду побеждать!»
«Не испытывай терпение богов. Там сильные воинственные племена. Ты не вернешься оттуда, и войско твое не вернется!»
«Значит, слава моя должна погибнуть? Ведь я не совершу то, что решил совершить. Ведь это будет отступлением!»
«Иногда и отступление является победой. Бывает и так».
«Бывает и так. Но ведь я шел сюда, чтобы покорить весь мир. Весь мир! И я мог бы это сделать, мог бы! А теперь я должен отказаться от этого. Дело всей моей жизни гибнет!»
На четвертый день Александр позвал свою свиту и жрецов. Буря утихла, словно давая наконец возможность людям оглядеться и опомниться. Царь объявил, что намерен идти дальше и переправиться через Гифасис. Этеры и телохранители смущенно молчали. Они не знали, смогут ли поднять войско. Вернее, знали, что не смогут…
— Надо посмотреть, что скажут жертвы, — напомнил старый жрец Аристандр, еле живой, с белой трясущейся бородой. — Нельзя идти, не испросив соизволения богов.
Жрец принес жертву. Она предвещала беду.
Царь сам разбирался в жертвах и предзнаменованиях. Но сейчас он не подошел к жертвеннику. Ему было уже ясно, что, как бы он ни настаивал, войско дальше не пойдет.
— Друзья мои, — кротко и печально обратился он к своим этерам, людям преданным ему и верным, — боги запрещают нам идти дальше. Поэтому объявите войскам, что я решил повернуть обратно.
И, когда это решение стало известно войску, над лагерем поднялся клич радости и ликования.
— Спасибо тебе, царь, что ты только нам, македонянам, позволил одержать победу над тобой — победу над Александром!
Войско быстро собиралось в обратный путь. А на небе уже снова сгущались и сталкивались тучи, разя друг друга белыми молниями. И вот уже снова непроглядный ливень затопил все на свете… Ливень ревет, гремит, бушует вот уже семьдесят дней и семьдесят ночей. От этого можно сойти с ума. О Македония!
Войско повернуло обратно, к Гидаспу.
ПУТЬ К МОРЮ
Долина Гидаспа встретила теплом и веселым солнцем. За четыре месяца их отсутствия здесь все изменилось. Дожди кончились, река вошла в русло, по берегам счастливо бушевала сочная зелень посевов, деревья на склонах гор сверкали омытой листвой.
На Гидаспе стояли недавно отстроенные корабли; их черные борта отражались в синей, с яркими бликами воде. Отряды строителей, триерархи — македонские этеры, строившие корабли, с ликованием встретили царя. Измученное войско ободрилось.
— Значит, домой отправимся на кораблях? Это полегче, чем шагать в полном снаряжении!
— На кораблях-то на кораблях. Но что там нас ожидает? Река чужая, и море чужое.
— Все равно, как, и на чем, и какой дорогой. Лишь бы домой!
Но ни одна радость не приходит без того, чтобы что-нибудь не омрачило ее. Внезапно заболел и умер военачальник Кен. Александр созвал всех врачей, что были в войске. Никто не помог. Пришлось зажигать погребальный костер.
Похоронив Кена, царь приказал немедленно снаряжать корабли в путь.
И спустя месяц наступил тот серебряный рассвет, когда царь в полном вооружении, окруженный свитой, поднялся на борт своего корабля.
Командование флотом принял критянин Неарх. В войске нашлось немало людей, понимающих морское дело, — издревле искусные моряки финикийцы, корабельщики с острова Крита, египтяне, выросшие на берегу великой реки… Весь этот пестрый экипаж занял свои места на кораблях. А на берегах Гидаспа выстроилось сухопутное войско, которое должно идти до реки Акесина, до того места, где в Акесин впадает река Гидасп. На одном берегу стоял со своими фалангами и конницей Кратер. На другом берегу стоял Гефестион со своими фалангами, конницей и двумястами слонов. Оба войска выстроились в походном порядке и ждали царского сигнала, чтобы тронуться в путь.
Александр, поднявшись на корабль, бросил быстрый взгляд на один берег, потом на другой. Войска его любимых военачальников стояли с такой превосходной выправкой, с таким военным блеском, что у царя в глазах пробежали слезы. И с такой-то армией он вынужден отказаться от своей необоримой мечты. Именно эта его прекрасная армия перестала повиноваться ему.
Слез Александра никто не видел. Он сосредоточенно, отрешенно от всех стоял на высоком корабельном носу с драгоценной золотой чашей в руках. Он обращался к богам. Он просил своих родных богов, богов Эллады, сделать его путь безопасным и сохранить его войско.
Окруженный жрецами и прислушиваясь к их вещаниям, он совершил возлияние богу морей Посейдону, своему предку Гераклу, Зевсу — Аммону, нереидам[113] и реке Гидаспу… Войско в молчании, вместе с царем, призывало своих богов. Кубок, сверкнув золотой звездой, упал в воду.
Царь взмахнул рукой. Грянули звонкие трубы. Корабли подняли разноцветные паруса. Дружно ударили весла. Пошли длинные военные корабли, пошли грузовые, на которых стояли лошади, пошли корабли с провиантом и боевыми припасами… Сотни кораблей двигались в строгом порядке один за другим.
А по берегам реки пошли боевые отряды Кратера и Гефестиона. Шли, как ходили в поход все эти годы, — конница, фаланги, гипасписты… Лишь одно было удивительным и непривычным: в войске Гефестиона, покачивая хоботом, покорно шагали огромные серые удивительные животные — слоны.
Македонская армия снова тронулась в путь.
Александр долго смотрел, как удалялось от берега его сухопутное войско, отходя в глубь страны. А потом прошел на корму и еще раз мысленно простился с Кеном. Одинокая могила осталась на берегу чужой реки, в чужой земле… Тяжело, тяжело терять близких друзей, даже и тогда, когда они перестали понимать тебя и верить тебе.
Берега медленно проходили мимо, незнакомые, неизвестные… Сначала реку теснили лесистые горные отроги. Потом горы отступили, открылись светлые поля. Отовсюду к берегу бежал народ. Коричневые, полуголые, они толпились по берегам. Они никогда не видели таких кораблей, с разноцветными парусами, они не могли понять, кто эти неведомые люди, плывущие неизвестно откуда… Особенно громкие крики удивления начинались, когда вслед за военными кораблями появлялись суда, на которых стояли невиданные животные — лошади.
На исходе третьего дня, при свете красного вечернего солнца, Александр увидел свои сухопутные войска. Они, как и было приказано, ждали прибытия кораблей, раскинув свои лагеря по обе стороны реки.
Здесь войска остановились. Два дня отдыхали гребцы. Неарх-флотоводец по вечерам писал в своем судовом дневнике обо всем, что произошло с того дня, как он впервые взошел на палубу, записывал свои наблюдения, полученные в чудесной стране — Индии…
