Книга без названия - Юрий Валерьевич Литвин
Гречкин быстро усвоил закон: тут, как впрочем, и везде, выживал сильнейший. Удивляло другое, игроков, похоже, мало заботил конечный результат игры. Нет, конечно, заботил, но большинство играло, чтоб как можно ярче проявить свои личные достоинства и обратить на себя внимание. Нет, играли неплохо, но в основном каждый за себя. Выручало то, что у соперников картина была та же самая. Текучка кадров была приличная, обмен игроков из команды в команду был вполне обычным делом.
…И Володя включился в работу. В команде приняли его прохладно, но к этому он был готов. Да и не интересовались тут особенно жизнью товарищей. Каждый сам по себе решал главную задачу – пробиться в первую команду, а на остальное наплевать.
С языком было трудно – дали Володе переводчика на первое время – и понял он, что языком, как и заокеанским хоккеем нужно овладеть. Потому в перерывах между играми и тренировками вовсю засел за учебники. Английский давался со скрипом, но основы Володя усвоил и в один прекрасный день после проигранного матча огорошил всех в раздевалке фразой «когда вы научитесь уже играть в русский хоккей, американские друзья?» Как ни странно, шутка народу понравилась, и отношения немного потеплели.
На льду было тяжело, но легче чем за книгами. К слову, у Володи действительно был талант. Нестандартно он играл. Не обладая габаритами и мощью своих одноклубников, он брал в игре тонкостью и расчетом. От его неожиданных ходов у защитников соперников голова шла кругом, а тренер удивленно цокал языком и что-то писал в свою тетрадь.
К сожалению, и у одноклубников иногда головы кружились, ну не понимали они Володиных хитростей. Тогда он огорченно сплевывал на лед, сжимал зубы и начинал все по-новому, с тоской вспоминая Крота и Захара, своих постоянных партнеров по тройке из Воскресенска. «Эх, ребят бы сюда, – думал он в эти секунды, – порвали бы мы этих оранжевых, ох и порвали бы…»
Но Крот сидел по-прежнему в родном Подмосковье и раз в неделю общался с Володей по «сотовому». А Захар подался куда-то в Германию, и следы его там затерялись.
В первых десяти играх за фарм Володя наколотил одиннадцать шайб и примерно столько же отдал результативных передач. Коуч журил его за то, что он мало отрабатывал в обороне, но не слишком настойчиво. Старик Фил понимал нюхом матерого хоккейного волка, что восходит на небосводе новая звезда, и что этот русский, которого в шутку из-за сходства фамилий прозвали «Гретцки», может вырасти если не в Великого, то… А там чем черт не шутит.
Не за горами был вызов в главную команду. Но Володя понимал, что его берегут, понимал, что нужно играть еще лучше и работать, работать… работать.
И тут в его жизнь вошел Майкл. Первый раз он увидел Майкла Джефферсона накануне игры с «Пеорией».
Команда уже потихоньку лениво переодевалась, когда с шумом распахнулась дверь, и в нее залетел какой-то странный предмет, напоминающий куклу размером с человека, и запрыгал по полу как резиновый. Воцарилось молчание. Вслед за этим на пороге возник похожий на кинозвезду молодой человек в костюме с иголочки, при галстуке, и, широко улыбаясь от уха до уха, прокричал: «Привет, парни! Глядите, кого я привел. Она хочет, чтобы вы ее поимели!»
Кукла оказалась резиновой женщиной из секс-шопа, на которой красовалась отчетливая надпись «май нейм ис Пеория», которую даже Володя, несмотря на еще не прочное знание основ английского языка, легко перевел.
Раздевалка ответила на выходку дружным хохотом, а молодой человек стал снимать свой умопомрачительный и дорогой наряд и, перебрасываясь шутками с подходившими к нему по очереди хоккеистами, стал переодеваться в амуницию. Володя обратил внимание, что правая нога его была схвачена эластичным бинтом.
Оказалось, что Майкл Джефферсон, по сути, лидер и душа первой команды «Блек хоукс», после продолжительного перерыва, вызванного тяжелой травмой, вернулся в хоккей. И хозяева клуба для адаптации дали ему возможность поиграть в фарме, чтоб набрать оптимальную кондицию для возвращения в Лигу.
С игроками такого калибра, да еще и в одной команде Володе играть не приходилось. Он с интересом рассматривал Майкла, но подходить не решался.
И тут чудо! Сам великий Майкл подошел к нему!
– Великий Гретцки? – спросил он улыбаясь.
Не обидно, в общем-то, спросил. Да и Володя уже понял, парень этот вроде как симпатичный. На всякий случай в ответ улыбаться не стал, а степенно ответил:
– Владимир, – и пожал протянутую руку, после чего добавил отчетливо, – Гречкин!
– Йес! – еще шире улыбнулся Майкл и добавил. – Джефферсон, просто Джефферсон…
Когда очередной взрыв уже совсем дружелюбного хохота отгремел, Майкл серьезно сообщил:
– Сегодня, парень, играешь со мной в паре. Поглядим, какой это Гречкин…
Почти как Верещагин из «Белого солнца пустыни».
…А потом была игра, и еще две, после чего Майкл отбыл в Лигу. Но что это были за игры! Временами Володе казалось, что он очутился дома. Майкл читал все его ходы, как будто мыслили они одинаково. И сам творил на площадке такое! Забив очередную шайбу, он первый подъезжал к Володе, лупил его по спине своей железной рукой и восклицал:
– А говоришь, не Великий!
Они подружились, несмотря на разницу в возрасте. Майкл многому учил Володю, не только хоккейным премудростям, но и жизни.
Неправильный он был американец, не похож он был на янки, на дядю Гришу он похож был – двоюродного маминого брата. Вот только улыбка у Майкла была типично американская, рекламная.
Прощаясь, Майкл сказал Володе:
– Не грусти, парень, скоро в Лиге увидимся, погоняем еще шайбочку. Сэм старый совсем стал, пора на ферму, травку косить…
И видя ужас в глазах Володи, прыгнул в машину, захохотал и уехал.
Володя знал, что Сэм Морган был партнером Майкла по первой команде и игроком наивысшего класса. Да и на отдых ему было рановато. Шутил, конечно, Майкл, понимал это Гречкин, но мысль о скором дебюте в «Юнайтед Центре» пробирала до мозга костей, и знал Володя, что рано или поздно этот день наступит.
И вот он настал…
* * *
Перед поездкой в Чикаго Володя позвонил Майклу из Индианаполиса. Тот обрадовался, смеялся, шутил. Потом оказалось, что Джефферсон был в курсе того, что Володю вызвали в первую команду.
Руководство клуба пошло на решительные меры, ибо отступать было некуда. Последние три игры «ястребы» проиграли, а на кону стояла путевка на Кубок Стенли.
– Спасай, Володьа! – хохотал Майкл. – Без тебя пропадай…
А
