Наездник Ветра - Григорий Александрович Шепелев
– Мне нужно подумать, – проговорил Иоанн, – чуть-чуть. Хорошо?
– Скажи, что я должна сделать?
– Где продают гашиш?
– Я думаю, только в квартале Зевгмы. Да уж, там-то он продаётся наверняка!
– Ты меня проводишь?
– Да.
Иоанн положил на стол большую серебряную монету, и они вышли. Близилась ночь. Калокир шагал очень быстро. Мари едва поспевала за ним бежать, до крови сбивая о камни голые ноги.
– Ты правда им ничего не скажешь? – вымолвила она, схватив его за рукав.
– Я уже дал слово.
– И ничего не сделаешь?
– Ничего такого, что сможет ей повредить.
– А как ты освободишь её?
– Это уж моё дело.
Вскоре пришли. Хозяин постоялого двора, переговорив с Мари и взяв у её попутчика золотой, проводил их в комнату, где имелись две мягкие кушетки и два кальяна. Сразу же принесли отличное зелье. Заперев дверь на засов, Мари бросилась на шею будущему патрикию и уткнулась носом ему в плечо.
– Я тебя люблю! Я очень тебя люблю!
– Но я ведь ещё ничего не сделал!
– Ты сделаешь. Ты всё можешь. Ты – почти Бог!
И всё же она его раздевала так, словно он был вовсе беспомощным. А потом ему показалось, что всё умеет она.
Глава шестая
Калокир вспоминал весьма часто об одном случае, который произошёл с ним полтора года тому назад, глубокой осенью девятьсот шестьдесят четвёртого. Дело было так. Подружившись в Готских Климатах со Святославом, он возвращался на торговой галере в Таврику. Кипрские купцы везли соль, купленную ими у него же, у Иоанна, на солеварнях, которые он получил в подарок от князя руссов. Калокир был весел и окрылён. Его честолюбие пело сотнями струн. Щипал их сам Дьявол. Шагая по узкой палубе взад-вперёд, юноша всерьёз размышлял, ни много ни мало, о том, как бы подчинить себе Время. Затяжной дождь держал в трюме всех, кроме молчаливого кормчего и гребцов, так что сын стратига два дня подряд слонялся от борта к борту без собеседников, чем был счастлив. Одежда его под дождём вся вымокла, но он этого даже не замечал.
Галера ползла вдоль берега. Иоанн, замедляя шаги у левого борта, глядел на дикие пространства Климатов, местами сплошь каменистые. Низкие берега сменялись иногда скалами. Дальше чахла в холоде степь. Отары овец, бродя меж холмов, где было не ветрено, доедали скудную зелень. Солончаки, разлившиеся во впадинах, выделялись своей мертвенной невзрачностью даже здесь, в увядшей степи, под осенним небом. Калокир спрашивал сам себя, чем же привлекла Святослава такая серость? Ответ был, впрочем, понятен – в Готских Климатах пересекалось множество караванных дорог, и, освобождённые от хазар, они могли принести огромные прибыли. Но глядеть на эти унылые берега было безотрадно.
На третью ночь дождь лить перестал, и сразу после рассвета на горизонте показался остров Климента. За ним из дымки выплыли скалы Таврики, над которыми были лишь облака и нежно сияющие в лучах розового солнышка купола церквей Херсонеса. Кормчий выправил курс на скопище кораблей, теснившихся в бухте гавани Символов. Глубина у её причалов была изрядная, что давало возможность даже трёхпалубным кораблям вставать на швартовку. Прямо от них, от причалов, к воротам города поднималась неимоверная лестница, высеченная в огромной скале. Херсонес почти целиком стоял на каменном пьедестале.
Первым сойдя с корабля, Калокир присел на какой-то ящик около группы каких-то спорщиков, чтоб узнать, о чём они спорят. В гавани было немноголюдно. Торговцам, купившим у Иоанна соль, пришлось немало побегать, чтоб найти грузчиков. Среди этих последних внимание Калокира привлёк один. Это был парнишка – смешливый, голубоглазый, никак не старше семнадцати. При довольно высоком росте он совсем не был похож на богатыря, но восьмипудовые мешки с солью запросто перетаскивал по два сразу, беря их правой и левой – так, будто это были простые снопы соломы. Шагая с ними по сходням, он пару раз всё же оступился, но не упал. Его старшие товарищи брали каждый мешок вдвоём, кряхтя и сгибаясь под его тяжестью. Вышло так, что за полтора часа галера была разгружена, и юнец перетаскал больше, чем шестеро остальных. Купцы его не обидели, заплатили ему четыре миллиариссия. Всем другим швырнули по одному на двоих.
– Лихо ты таскаешь эти мешки, – заметил по-гречески Иоанн, подойдя к старательному работнику. Тот ещё не успел отдышаться. Убрав монеты в карман, он неторопливо обвёл Иоанна взглядом, не понимая, чего от него хотят, и сказал:
– Приходится.
– Ясно. Как тебя звать?
– Рагдай.
– Ты, вижу, с Руси?
– С Руси. Из Переяславля.
Про этот город, стоявший среди днепровских равнин, в Херсонесе знали. Из него в Таврику степным шляхом шло очень много товаров.
– А я – Иоанн Калокир, – представился отпрыск градоначальника, – ты слыхал, наверное, это имя?
– Как не слыхать? Слыхал.
Сын стратига понял, что русс узнал его сразу. Значит, он находился здесь, в Херсонесе, не один месяц.
– Ты пьёшь вино? – спросил Иоанн.
– Пью только хорошее.
– Я хочу тебя угостить.
– Спасибо. А где?
– Вон в том кабаке!
Пока шли вдоль берега, Калокир искоса глядел на своего спутника. Тот лицом походил на девушку, хоть пострижен был кое-как. Взгляд его больших, светлых глаз выражал готовность ответить на все вопросы.
– Зачем ты ушёл с Руси? – спросил Иоанн.
– Три года назад печенеги деревню нашу сожгли, всех моих убили. И мать, и младших сестёр, и отца, и деда. Мы жили не в самом городе, а в предместье. Переяславль уцелел, но я всё равно не хотел оставаться там. С купцами пришёл сюда.
– А ты уже очень хорошо говоришь по-гречески!
– Да я и степной язык ещё знаю.
– Ты был в других городах Империи?
– Был, во многих.
Им повстречался воин, служивший в охране гавани.
– Где начальник твой? – спросил Калокир, властно преградив ему путь.
– А ты кто такой, чтоб мне учинять допрос посреди дороги?
На голове Иоанна был глубоко надвинутый капюшон. Откинув его, молодой человек повторил вопрос. Во всём Херсонесе не было человека, который стал бы дерзить, увидев перед собою внимательные глаза сыночка градоначальника и, тем более, краску гнева на его бледном лице, обрамлённом длинными чёрными волосами. Воин старательно поклонился.
– Он у Мефодия. Мечет кости с Хасаном.
– Как? Хасан здесь?
– Да, уже десять дней.
– Кто в выигрыше?
– Хасан.
Калокир с Рагдаем возобновили путь.
– Ты знаешь, Рагдай, – сказал сын стратига, – ведь этот Хасан богат. Он очень богат.
– А откуда он?
– Из Дамаска. Скажу тебе по секрету – я уж давно мечтаю облегчить его карманы.
– И как это можно сделать?
– А вот сейчас поглядим.
Открывая дверь кабака, Калокир случайно ею задел полу своего плаща, и Рагдай услышал, как у него вкармане что-то негромко звякнуло. Не монеты. Это, скорее, были какие-то пузырьки.
В тесном кабаке человек пятнадцать столпились вокруг стола, за которым шла крупная игра в кости. Играли доблестный ярл Якун – начальник охраны гавани Символов, и красивый
