Бог Войны (ЛП) - Корнуэлл Бернард

Я улыбнулся.

— Я тот, кто воткнет Вздох змея тебе в задницу и отрежет тебе язык, крысомордый кусок дерьма.

— Божьей милостью, — поспешил вмешаться епископ Анвин, — речь у лорда Утреда по-прежнему ангельская.

Меч немедленно опустился. Молодой человек выглядел растерянным. К моему удовольствию, он к тому же казался напуганным.

— И зови меня господином, — добавил я.

Всадник не нашёл, что ответить. Его конь заржал и попятился — епископ Анвин сделал ещё шаг вперёд.

— Никаких беспорядков здесь нет, лорд Элдред. Мы просто шли своей дорогой, король Хивел желает снова встретиться с лордом Утредом.

Значит, это Элдред, понял я, очередной фаворит Этельстана. Он только что выставил себя дураком, решил, что близость к королю делает его неуязвимым, а потом неожиданно сообразил, что вместе со своими людьми столкнулся с буйными валлийцами и злобными норманнами — все они враги саксов, да к тому же превосходят числом.

— Но оружие в лагере запрещено, — произнёс он, но уже без прежнего высокомерия.

— Ты ко мне обращаешься? — возмутился я.

Он помедлил.

— Нет, господин, — сказал он и едва не подавился последним словом.

А потом рывком поводьев развернул жеребца и галопом поскакал прочь.

— Вот бедняжка. — Отца Анвина произошедшее явно позабавило. — Но этот бедняжка способен навлечь на тебя неприятности, господин.

— Пускай попробует, — огрызнулся я.

— Нет уж, пускай с тобой побеседует король Хивел. Он обрадуется, что ты здесь. Идём, господин.

И я взял с собой Финана, Берга и Эгиля и пошёл встретиться с королём.

Я повидал много королей. Одни, вроде Гутфрита, были глупы, другие старались изо всех сил, но всё равно не знали, что делать. И лишь немногим стоило хранить верность: первый — Альфред, второй — Константин из Альбы, король Хивел из Дифеда — третий. Из этих троих я лучше всех знал Альфреда, и после его кончины меня многие спрашивали о нем. Я всегда отвечаю, что он был столь же честен, сколь и умен. Так ли это? Он был способен на хитрость в той же мере, что и Константин, и Хивел, но все трое всегда использовали хитрость лишь ради того, что считали благом для собственного народа.

С Альфредом я частенько бывал не согласен, но я ему верил, он был человеком слова. Константина я едва знал, но те, кто хорошо его знал, часто сравнивали его с Альфредом. Альфред, Константин и Хивел — величайшие короли, каких я встречал в жизни, все трое обладали мудростью и врожденной властностью, но из этих троих мне больше всех нравился Хивел. Он обладал легкостью в общении, которой недоставало Альфреду, насмешливостью и широкой улыбкой.

— Бог мой, — приветствовал он меня, — что за ветер принёс тебя в мой шатёр? Не иначе, как пустила ветры свинья!

— Мой король, — поклонился я.

— Садись же, садись. Конечно, король сайсов расположился в огромном монастыре, а мы, бедные валлийцы, довольствуемся этой лачугой! — Он обвел рукой громадный шатер с толстыми шерстяными коврами, согретый очагом, уставленный скамьями и столами и освещенный высокими, толстыми свечами. Хивел сказал что-то слуге по-валлийски, и тот поспешил принести мне рог с вином. В шатре еще с десяток мужчин сидели на скамьях вокруг очага и слушали арфиста, игравшего в тени. Хивел взмахом руки приказал ему прекратить и улыбнулся мне.

— Ты еще жив, лорд Утред! Я рад.

— Ты очень любезен, мой король.

— Ах, он мне льстит! — Он обращался к остальным людям в палатке, большинство из которых, подозреваю, не говорили на языке саксов, но всё же улыбнулись. — Я был любезен с его святейшеством Папой, — продолжил Хивел. — Он страдает от болей в суставах. Я посоветовал бедняге мазать их шерстным жиром, смешанным с козлиной мочой, но послушал ли он меня? Нет! Ты страдаешь от болей, лорд Утред?

— Частенько, мой король.

— Козлиная моча! Втирай ее, друг мой, втирай! Она даже может улучшить твой запах! — ухмыльнулся он.

Выглядел он так, каким я его помнил: коренастый, с широким обветренным лицом и веселыми морщинками у глаз. Возраст выбелил его подстриженную бороду и короткие волосы, на которых он носил простой обруч из позолоченной бронзы. На вид ему было около пятидесяти, но он все еще был крепок.

— Садитесь, садитесь все. Я тебя помню, — показал он на Финана. — Ты ирландец?

— Точно, мой король.

— Финан, — добавил я имя.

— Ты сражался как демон, я помню! Бедняга, я думал, у ирландца достанет благоразумия не воевать за лорда сайсов. А ты? — он кивнул в сторону Эгиля.

— Эгиль Скаллагриммрсон, мой король, — Эгиль поклонился и тронул Берга за локоть. — А это мой брат Берг Скаллагриммрсон, и он благодарит тебя.

— Меня? С чего норвежцу меня благодарить?

— Ты пощадил меня, мой король, — сказал Берг краснея и кланяясь.

— Да?

— На берегу, — напомнил я, — где ты убил Рогнвальда.

Когда Хивел вспомнил ту битву, его лицо помрачнело. Он перекрестился.

— Честное слово, это был нечестивый человек. Я не люблю убивать, но его крики были словно галаадский бальзам для моей души. — Он посмотрел на меня. — А этот — порядочный человек? — Он кивнул в сторону Берга. — Достойный?

— Очень хороший, мой король.

— Но не христианин, — сухо заметил он.

— Я поклялся, что его приобщат к вере, — ответил я, — потому что такое условие ты поставил, сохранив ему жизнь, и не нарушил своё слово.

— Он сам решил по-другому?

— Да, мой король.

— Мир полон глупцов, верно? А почему ты, добрый пастырь, держишь в руках стрелу? Уколоть меня хочешь?

Анвин рассказал о том, что случилось во тьме. Он говорил по-валлийски, но мне не требовался переводчик, чтобы понять рассказ. Когда епископ закончил, Хивел хмыкнул и взял у него стрелу.

— Ты думаешь, лорд Утред, что это кто-то из моих людей?

— Не знаю, мой король.

— Стрела тебя убила?

— Нет, мой король, — улыбнулся я.

— Значит, это не один из моих воинов. Мои не промахиваются. И стрела не моя, у нас оперение из гусиных перьев, а это, похоже, орлиные? — Он бросил стрелу в очаг, и ясеневое древко мгновенно вспыхнуло. — В Британии многие пользуются большим охотничьим луком, верно? — спросил Хивел. — Я слышал, в Леджичестершире неплохо с ним управляются.

— Это редкое умение, мой король.

— Точно, точно. Мудрость — ещё более редкое явление, а тебе нужна мудрость, лорд Утред.

— Неужели?

Хивел указал на человека, сидящего рядом с ним, чьё лицо скрывалось в тени капюшона.

— Этой ночью у меня странные гости, лорд Утред! — радостно заявил Хивел. — Ты, твои язычники и новый друг из дальних земель.

Шатер наполнился вонью паленых перьев. Человек скинул капюшон, и я увидел, что это Келлах, старший сын Константина, принц Альбы.

Я поклонился.

— Мой принц, — произнёс я и понял, что Хивел прав, мудрость мне понадобится.

Меня окружали враги Этельстана.

Глава четвертая

Келлах когда-то был моим заложником, жил у меня примерно год, и я к нему привязался. Тогда мальчишка, сейчас мужчина в расцвете сил. Он был похож на отца — такие же короткие каштановые волосы, голубые глаза и серьёзное лицо. Он осторожно улыбнулся, приветствуя меня, но не произнес ни слова.

— Не кажется ли тебе, — начал Хивел, — что встреча королей Британии — это повод для праздника?

— Кажется ли мне, мой король?

Хивел понял мой скептицизм и улыбнулся.

— Как думаешь, зачем нас собрали вместе, лорд Утред?

Я ответил так же, как до этого ответил Эгилю:

— Он как охотничья собака, метит свою территорию.

— Король Этельстан ссыт на нас? — предложил вариант Хивел.

Я кивнул, и Келлах поморщился.

— Или ссыт за границы своих владений. — Хивел взглянул на крышу шатра. — Увеличивает их.

— Думаешь? — спросил я.

Хивел пожал плечами.

— Тебе виднее, лорд Утред, ты же его друг. Или нет?

— Я думал, что да.

— Ты сражался за него. Люди до сих пор говорят о той битве у лунденских ворот!