Олег Рясков - Записки экспедитора Тайной канцелярии. К берегам Новой Англии
– Мы нашли одного… – тяжело дыша, прошептал он.
– Живого?.. – спросил Плахов.
– Взгляните сами.
Плахов и Сигвард, не медля ни минуты, проследовали на бак. Найденный человек уже был освобожден от пут, коими злодеи привязали его к мачте. Матросы уложили его на палубу. Едва Плахов склонился над ним, тут же заметил, что незнакомец как две капли воды походил на князя Меншикова. Не будь Семен уверен, что находился слишком далеко от родных берегов, он прямо так к нему и обратился бы – «Ваша светлость». Но для «светлости» сей персонаж был слишком худо одет, слишком давно не брит, вон какие бороду с усами отрастил, да и пахло от него отнюдь не кельнской водой. Бывалый Плахов аж перед лицом перчаткой махнул, так пары спиртные шибанули в нос, едва он склонился над распластанным телом. Матросы уже вылили на несчастного пару ведер воды, приводя в чувство, но сия процедура не возымела должного действия.
– Сударь, вы меня слышите? – позвал Семен.
Невнятное «А-а-а» раздалось в ответ.
– Дайте ему глоток рома, – догадался капитан.
Едва найденный господин почувствовал около рта горлышко и распробовал содержимое, как он сразу ожил и сделал пару-тройку жадных глотков. Капитан, переглянувшись с Плаховым и решив, что лекарства достаточно, отнял бутыль. Несчастный уронил голову на палубу, рыгнул и вновь прикрыл глаза.
– Can you answer our questions now? [1] – спросил Сигвард.
Ответа не последовало.
– Перенесите его на наш корабль, – распорядился капитан.После ужина Сигвард подошел к шкафчику, достал оттуда четыре стопки и разлил из небольшой фляги ром.
– Вы знаете, господа, что перевозил этот английский корабль? – поинтересовался он у собравшихся в тот вечер в каюте.
– Нет, я успел прочитать лишь последние строчки в журнале… – ответил Плахов.
– Этим грузом было… золото!
Вангувер, Плахов и Воронцова застыли от удивления. А Сигвард, удовлетворенный тем, что именно ему принадлежит первенство важного открытия, продолжил:
– Вот смотрите, запись капитана Спенсера гласит: «2 октября 1727 года в 3 часа пополудни…»
Свечи в качающихся корабельных фонарях отбрасывали длинные загадочные тени на карты, развешанные по стенам. Напряжение на лицах слушателей достигло своего апогея. И вдруг звук резкого удара нарушил стройность доклада.
– Поставь на место! – взревел разгневанный капитан.
Егорка подхватился и принялся собирать части того предмета, который имел длинное витиеватое название – а-стро-ля-бия – и назначение которого так и осталось для него тайной за семью печатями. Воронцова едва удержалась, чтобы не рассмеяться. Сигвард откашлялся и продолжил:
– «…в 3 часа пополудни мы вышли к берегам Нового Света с грузом почты и золота на борту означенного судна для оплаты гарнизонов Бостона».
– Значит… пираты знали про золото?.. – Анастасия, машинально сняв перстень с руки, посмотрела на Плахова.
Капитан кивнул:
– Более того, как вы видели, они постарались не повредить корабль, чтобы он, не дай Бог, не пошел ко дну.
– А вам удалось узнать, кто этот выживший? – спросил у капитана Плахов.
– Судя по костюму, – Настенька протерла камень на кольце, – он не матрос…
Пристальный взгляд Плахова заставил ее смутиться и замолчать.
Глава 17, в коей мы узнаем имя несчастного
Гриня ни на минуту не сводил глаз со странного человека, лежавшего на койке в лазарете. Еле живым выбрался несчастный из переделки, а рому извел столько, сколько они всей командой не каждый день потребляли. А потому на вопрос безусого юнги «Может дать ему еще рому?» матрос без промедления ответил:
– Не переводи добро, – и для пущей важности шибанул малого по руке, потянувшейся к бутылке.
В этот момент в кубрик вошли Плахов и Сигвард. Капитан подал знак, и матросы уступили им место у кровати спасенного.
– Эй, эй, – затормошил его Плахов. – What happened to your ships crew, and where’s the cargo? [2]
Незнакомец открыл глаза и ответил на чистом русском языке:
– Не утруждайтесь, капитан… Я понимаю вас.
Капитан и Плахов переглянулись.
– Откуда вы знаете наш язык? – спросил Семен.
– Сэр, люди моего ремесла должны знать много языков.
– Так вы не матрос? – удивился капитан.
– Я врач. Судовой врач, – пояснил незнакомец.
– Ваше имя?
– Бен Андерсен, джентльмены, к вашим услугам…
– Так что же случилось с командой и куда делся груз? – повторил вопрос капитан.
– Вы позволите? Сынок… – обратился Бен к Грине. – Налей…
Тут уж Гриня возразить не смог. Да и как возразишь, когда в кубрике два офицера? Он протянул болезному кружку. Тот отпил, откинулся на подушку и наконец ответил на вопрос капитана:
– Я плохо помню. Я потерял сознание почти сразу…
– Так вы знали, что за груз был на корабле? – продолжал допрос Сигвард.
– Сэр! – возмутился Бен такому невежеству. – Я врач, а не капитан. Подобные вещи мне знать не положено! – Он смочил горло очередной порцией рома и продолжил: – Мы узнали об этом только тогда, когда пираты стали кричать, что сохранят нам жизнь в обмен на золото. Вот тогда мы поняли, что было у нас в трюме.Во время всего разговора Плахов пристально вглядывался в лицо спасенного и наконец не удержался:
– У вас нет брата-близнеца?
– Так кто ж его знает, сэр? – улыбнулся Андерсен. – Пути господни неисповедимы…
– Ладно, отдыхайте, – похлопал Семен врача по руке. – Завтра утром мы поговорим подробнее.
– Рад буду вам помочь, джентльмены, – улыбнулся тот в ответ.
Капитан и Плахов поднялись и покинули кубрик. Гриня вышел следом, приказав юнге погасить фонарь. Матросик поправил свесившееся одеяло, посмотрел на безмятежно спящего Бена Андерсена, затушил фонарь и вышел.
В образовавшейся темноте Бен приоткрыл один глаз и посмотрел на затворенную дверь. Убедившись, что он остался один, открыл и второй глаз. Потом сел на кровати и прислушался. Ни звука. Бен аккуратно слез с койки и приоткрыл дверь. Холодный ночной ветер ударил ему в лицо.Часть II Чужая земля
Глава 1, в коей непонятно, кто именно остался с носом
Бен начал пробираться к палубе. Наконец в длинном темном коридоре показался просвет. Пытаясь остаться незамеченным, Бен тихонько выглянул из двери и тут же услышал скрипучий голос боцмана:
– Эй, матросик, а ну подь сюды! Подь сюды, говорю!
И в тот же момент прямо над ухом раздался недовольный голос Грини:
