Сергей Городников - Тень Тибета
Отряд торопился к чуть видимой за уклоном горы седловине перевала, и вскоре гулкий шум от него затих в отдалении. Чтобы умещаться под нависающим над водной поверхностью выступом, гибкий и широкоплечий, в свои двадцать лет похожий на молодого тигра, Удача прильнул к спине и короткой гриве кобылы, застыл как изваяние. Он вслушивался и не шевелился, пока не убедился, что никто в отряде не отстал, не повернул обратно. Кобыла терпеливо стояла на месте, брюхом касаясь речной поверхности, и тронулась лишь по молчаливому приказу, отданному сжавшими её бока пятками. Она выбралась из-под облепленного корнями кустов скального навеса, неспешно вернулась к светлым краскам дополуденного лета, ещё не потускневшим от душного зноя.
Около часа всадник побуждал её продвигаться вдоль речки, потом направил к неприметной, погружённой в сонливую тишь расщелине. У входа в неё была лужайка с зелёной травой, скрытая от долины густым кустарником. Удача спешился, стреножил кобылу и погладил ей морду, он забрал из налучья лук, из колчана последние две стрелы с красным древком и оставил её отдыхать и пастись. Дальше по расщелине он пробирался один, бесшумно и ловко преодолевая частые каменные завалы. И ещё до того, как солнце достигло самой высокой точки небосвода, был у цели.
Крадучись забравшись на узкий гребень, который словно короткий хвост окаменелого чудища прилепился к подножию крутого склона горы, он опустился на колено и глянул за гребень вниз. У стыка гребня с откосом склона темнел зев пещеры. Вход в пещеру охраняли трое воинов степняков в синих ватных халатах. У всех к поясам крепились китайские мечи в ножнах, а оба стоящих у входа охранника ещё и не выпускали из рук коротких дротиков. Он мог бы спуститься и внезапно быстро выбежать, не позволяя опомниться, вступить с ними в схватку, но рядом с ним был надтреснутый участок гребня, и он предпочёл действовать по иному.
Он осторожно расшатал и вытянул плоский кусок верха скалистого гребня. Подперев его стрелой в наклонном положении на самом краю обрывистого места, поднялся на два десятка шагов повыше, чтобы оказаться как раз над пещерой. Наложил вторую стрелу на лук, мягко оттянул тетиву и выстрелил, тут же прижав тетиву к колену, чтобы не выдать своего местонахождения её протяжным взвизгом. Наконечник с лёту разрубил древко служащей подпоркой для плоского камня стрелы, и лишившийся опоры камень завалился за гребень, с частым стуком покатился книзу.
– А-а-а! – ладонью у рта Удача направил затихающий крик отчаяния вниз крутого склона, и наклонился в другую сторону, одним глазам посмотрел сверху на охранников пещеры.
Десятник озадачено вскинул голову, стал похожим на сторожевую собаку, которая гадает о причинах подозрительного шума за плотным забором. Позвал воина с дротиком и пробежал впереди него, намереваясь глянуть за гребень, на склон за ним, где продолжали катиться мелкие камешки и сброшенный Удачей лук. У входа остался один охранник, и Удача тихо спрыгнул к узкому уступу, от него к щели, отпрыгнув от которой, пролетел за спину рослого степняка. Приземлился он кошкой на четыре опоры и сразу бросился на него, резкой подсечкой опрокинул на землю. Не мешкая, тут же кинулся в темноту входа. Его догнала лишь ругань обманутого десятника, а запоздало брошенный наугад дротик ударился сбоку о стену. Он на мгновение оглянулся. Ему из полумрака они были хорошо видны все трое. Рослый охранник поднялся на ноги и ринулся с товарищами внутрь пещеры, на бегу обнажая короткий меч.
Удача был одет легче их, ему не мешал халат, и он убегал от преследователей. Но у них было преимущество, они знали особенности прохода. Проход казался длинным, заворачивал и расширялся. Сначала замелькали отсветы настенного коптящего факела, чьё неверное пламя рассеивало темноту до полумрака, – а когда его потрескивание осталось позади, показался свет второго. За вторым факелом сгущалась темень, и Удача едва не сорвался в провал. Он успел отпрянуть на самом краю чёрной поперечной ямы, в которой странно переломилась его бледная размытая тень. Всматриваясь, он обнаружил, что глубокая яма пересекала всю ширину прохода, а до противоположного края было шагов шесть. Не сразу распознавалась перекинутая лиана. Наверху под сводом он увидел очертания деревянного мостика, но разбираться, как тот опускается, было некогда, преследователи догоняли. Они пробежали мимо второго факела, и Удача решительно ступил на лиану. Она была упругой и казалась надёжной. Руками и телом помогая себе сохранять равновесие, он сделал по ней осторожно шаг, другой, быстрее следующие и очутился по ту сторону провала. Он попытался развязать узел лианы на вбитом крюке, чтобы сбросить её, но узел был сложным, и он бросил это занятие.
Десятник и воин тоже остановились у провала, и их нагнал другой охранник, который оказался на голову выше, чем они. Не ведая их колебаний, он шагнул на лиану первым. Удача ступнёй пихнул лиану, и рослый охранник судорожно зашатался, нелепо замахал руками и потерял равновесие. Ему поневоле пришлось выпустить меч, чтобы с испуганным хрипом ухватиться за лиану, он опрокинулся и, как орангутанг в джунглях, повис на ней. Через пару секунд меч звонко лязгнул об уклон в яме, пролетел ещё, и наконец, ударился о дно. Раскачивая лиану, рослый охранник стал перехватывать её, на руках передвигаться обратно, мешая своим товарищам преодолеть это опасное препятствие. Удача отвернулся и быстрым шагом направился туда, где замерцал очередной дрожащий огонёк факельного пламени.
Голодный рык тигра донёсся оттуда, насторожил его. С напряжённым вниманием он подходил к огню всё ближе, и рык становился громче и свирепее, как будто зверь учуял его приближение. Напротив ярко коптящего низкий свод факела показалось выдолбленное в стене большое углубление, закрытое железной решёткой. За нею метался крупный хищник, и глаза его горели неистовой злобой голодного людоеда. Он цепко следил за пробирающимся мимо клетки человеком и, казалось, ждал чего-то, что должно было помочь ему ринуться на добычу. Чувствуя на спине его голодный взгляд, Удача ступал с предельной осторожностью, ожидая какой-то опасности. И хотя он живо отдёрнул ногу, было поздно – край плиты провернулся под его ступнёй. Он быстро глянул на клетку, и по телу невольно пробежала дрожь. Решётка начала понемногу, медленно подниматься в стену. Тигру не терпелось, он жаждал вырваться наружу – просовывал под решётку лапу, царапал землю когтями и скалил жёлтые клыки. Удача припустил прочь, как только мог.
Он удирал от клетки, ловя обострённым слухом связанные с хищником звуки. Людоед прервал рычание и сменил его на довольное урчание. Это могло означать только одно, он выползал под решёткой. Впереди забелели остатки изглоданных и разгрызенных крупными зубами скелетов, два безобразно разбитых черепа. А по мягкому шороху позади не трудно было догадаться, что тигр погнался за ним, с каждым прыжком неумолимо нагонял. Внезапно он не то расслышал отражаемые впереди отзвуки, не то угадал, что выбегает к тупику, и сразу же различил низкую полосу размытого просвета. Не раздумывая, он прыгнул на землю к этой щели, извиваясь змеёй прокатился и пролез вглубь. Тигр лишь царапнул когтём по щиколотке и обдал горячим и влажным дыханием ступни его ног, затем оглушительно завизжал, как будто рыдая в голодной ярости.
