Понсон дю Террайль - Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа
– Клянусь!.. – прошептал Октав.
– Помните, что если вы не сдержите этой клятвы, то я убью вас… хотя мне нужна не ваша жизнь… но его…
И, сказав это, граф вышел.
– Роллан погиб! – пробормотал Октав.
Мы должны теперь вернуться несколько назад и познакомиться покороче с доктором-мулатом, занимавшимся специально излечением болезней, зарожденных под тропиками.
Доктору было уже сорок лет.
Он родился в Гваделупе и всю свою жизнь занимался токсикологией, то есть наукой о ядах.
Доктор Самуил Альбо занимал прекрасную квартиру в первом этаже отеля, в предместье Сент-Оноре, при его доме находился огромный тенистый сад.
В тот день, как граф Артов нечаянно услышал разговор Октава в Арменонвильском павильоне, – маркиз де Шамери приехал к доктору и застал его занятым в рабочем кабинете, который его многочисленные клиенты прозвали «палатою ядов».
По стенам этой комнаты тянулись огромные полки с книгами; на столах стояли химические реторты, склянки, кувшины, колбы. Здесь он проводил научные исследования.
Когда Рокамболь вошел к нему, то доктор сидел перед столом и тщательно рассматривал в увеличительное стекло ткань широкого, зеленоватого сухого листа, который по своей форме и объему не принадлежал к европейским растениям.
– Здравствуйте, доктор! – сказал ему Рокамболь, протягивая руку. – Извините, что я потревожил вас. Но я проезжал мимо и, вспомнив, что вы спасли моего бедного матроса и что я еще не успел поблагодарить вас, не мог не завернуть к вам и не загладить свою ошибку.
Произнося эти слова вежливым тоном вельможи, Рокамболь небрежно положил на камин банковский билет в тысячу франков.
Доктор предложил маркизу садиться и пододвинул ему стул.
– Вы слишком добры и любезны, маркиз, – сказал он, – что обеспокоили себя из-за таких пустяков.
– А разве вы считаете ни во что удовольствие видеть вас, доктор?
Мулат молча поклонился.
– Вот, – продолжал Рокамболь, – вы опять за своими книгами, допрашивая постоянно науку и медленно убивая себя над изысканиями новых средств для скорейшего исцеления своих ближних…
– Маркиз! – ответил скромно доктор. – Чем больше изучаешь науку, тем яснее видишь, что в ней есть тайны, которые можно уразуметь только после больших затруднений.
Рокамболь завел тогда разговор о ядах и, узнав, от доктора, что у него есть яд, производящий почти мгновенное помешательство, незаметно, во время выхода доктора из кабинета, украл немного этого яда и, спрятав, простился с ним и уехал.
Ровно в час пополудни он приехал домой. На дворе отеля стоял наемный фиакр.
– Это еще что? – подумал удивленный маркиз де Шамери. – Кто это еще пожаловал ко мне?
И, обратившись к лакею, он спросил: – У кого гости?
– У господина виконта – граф Артов.
– Граф Артов?! – повторил с удивлением маркиз.
– Точно так-с…
– Ого, должно быть, случилось что-нибудь новенькое, – подумал Рокамболь, – бьюсь об заклад, что взрыв уже последовал… надо быть вполне осторожным!
И Рокамболь торопливо отправился к Фабьену, сидевшему в кабинете вдвоем с графом Артовым.
Лицо графа было бледно, а губы судорожно подергивались.
Фабьен обрадовался приходу своего шурина.
Рокамболь невольно приостановился на пороге и молча посмотрел на встревоженные лица собеседников, как бы спрашивая себя, что произошло между ними.
Граф Артов оставил Октава ошеломленным происшедшею сценой и опять помчался к заставе «Звезда».
Здесь он остановился, соскочил с лошади, отдал ее своему кучеру и сел в первый попавшийся ему наемный купе.
– Вернэльская улица! – крикнул он кучеру. – Отель де Шамери…
Граф желал видеть Фабьена, вспомнив про то, что накануне тот сжег записку Роллана де Клэ.
А если Фабьен поступил таким образом, то это ясно указывало на то, что он посвящен в тайны Роллана.
Поступок Роллана, конверт, рассказ Октава – все это сложилось так вместе, что могло убедить самого недоверчивого человека, а в душе графа все еще шевелилось сомнение, до такой степени он любил свою жену и веровал в нее… до такой степени чистою и благородною она казалась ему еще вчера… Но сомнение графа было непродолжительно. Он понял, что виконт Фабьен д'Асмолль скажет ему всю правду, если он вынудит его к тому, и поэтому-то и отправился к нему.
Фабьен спокойно писал письмо, когда граф явился к нему, как снег на голову.
– Любезный граф, вас ли я вижу? – проговорил Фабьен, догадавшись по его бледности, что случилось что-нибудь особенное.
– Я к вам по делу… – ответил ему граф.
Фабьен подвинул ему стул и не заметил даже, что граф не подал ему руки.
– Любезный виконт! – начал граф, не садясь на предложенный ему стул. – Вы, кажется, очень дружны с господином де Клэ?
– Пожалуй, да, а пожалуй, и нет, – ответил Фабьен, слегка вздрогнув, – собственно говоря, наши отцы были друзьями, а я обещал только его дяде-опекуну наблюдать за ним…
– Мы ведь с вами дружны уже семь лет… не так ли?
– Совершенно верно, любезный граф.
– Вы серьезно ведь были моим другом?
– Сколько мне кажется, я и теперь не переменился… Но, – добавил Фабьен, улыбаясь, – к чему этот церемонный тон, мой милый граф?
– То есть вы хотите сказать – торжественный?
– Пожалуй, хоть и так.
– Дело в том, что завтра в это же время один из ваших друзей – я или господин де Клэ – будет убит.
Фабьен вскочил со стула.
– Вы, кажется, сошли с ума? – сказал он.
– Любезный виконт, я задам вам теперь один серьезный и очень важный для меня вопрос и именем нашей дружбы попрошу вас ответить на него.
– Извольте, граф.
– Третьего дня Роллан де Клэ получил в клубе письмо.
– Да.
– И показал это письмо вашему шурину маркизу де Шамери.
– Это верно.
– Затем вы вырвали его из рук де Клэ…
– И это все правда.
– И сожгли.
Фабьен утвердительно кивнул головой.
– Зачем же вы сожгли его?
Этот вопрос был сделан графом каким-то странным, отрывистым голосом.
– Очень просто – оттого, что Роллан – фат, – ответил Фабьен, доведенный до крайности.
– Гм, это ведь не ответ на мой вопрос, – заметил граф.
– Ну, так потому, что Роллан компрометировал женщину…
– Позвольте заметить вам, что если бы эта женщина была неизвестна вам…
– Вы хотите сказать, что я бы не поступил так?..
– Ну да…
– Положим, что вы и правы.
– Но эту женщину знаете не только вы, но и многие из этих господ – между прочим, и господин Октав…
– Все это очень немудрено, право, Роллан не умеет хранить своих тайн.
– Так согласитесь же, что вы сожгли эту записку не без причины, так как вы находились между людьми, посвященными в эту тайну.
