Александр Степанов - Порт-Артур. Том 1
Звонарев указал Кондратенко на все эти дефекты.
– Чушь! – услышав его, отозвался Стессель. – Это боевое укрепление, а не дворец, обойдутся и без вентиляции, не будет света, больше будут спать и набираться сил. В уборную могут ходить прямо в ров, авось до краев его не заполнят за время осады. Пищу надо подвозить с тыла. Я считаю, что форт закончен постройкой, – решил генерал.
– Нужно еще с неделю на окончательное приведение его в порядок, – возразил Кондратенко.
– Даю три дня. Сам приеду принимать укрепление. – И генерал направился к своей лошади.
В это время появился капитан Шевцов.
– Где вы были до сих пор? – накинулся на него Стессель.
– На соседнем укреплении, ваше превосходительство.
– Как только слез с лошади, вы должны были немедленно прибыть сюда! Арестовать на двадцать суток! – орал Стессель.
– Я поручил капитану в срочном порядке закончить работу на соседнем укреплении. Он уже двое суток находится там, – вступился Кондратенко.
– И все же капитан должен строго соблюдать правила воинского чинопочитания, – уже спокойно проговорил Стессель.
– В десятидневный срок окончим все работы, – доложил капитан.
– Перебросьте всех освобождающихся здесь рабочих на укрепление, чтобы окончить его в недельный срок, – распорядился Стессель. – Ну, я, Роман Исидорович, поеду к себе в штаб, – проговорил генерал.
Когда он уехал, Кондратенко ласково потрепал по плечу Шевцова.
– Не принимайте близко к сердцу, Алексей Владимирович, стессельокой выходки. Ведь вы знаете, он бранчлив, но отходчив. Не вы первый, не вы последний.
– Все это так, ваше превосходительство, но всему есть предел. На войне нервы иногда сдают, и тогда в ответ на брань он может подвергнуться также оскорблению, – взволнованно отвечал Шевцов.
– Твердо убежден, что ваши нервы не сдадут и вы сохраните свою всегдашнюю выдержку и спокойствие.
– Постараюсь, ваше превосходительство! Я хотел у вас просить на сегодняшний день прапорщика Звонарева, чтобы с ним посоветоваться по вопросам укрытия наших орудий.
– Если вы ничего не имеете против, я тоже приму участие в этом совете, – любезно проговорил генерал.
– Мы будем весьма польщены, – начал было Шевцов.
– Тогда пойдем сперва на форт номер три, а потом на ваше укрепление, – решил Кондратенко, и все трое двинулись.
Уже поздно вечером, усталый и голодный, Звонарев распрощался с Кондратенко и Шевцовым и заехал на Залитерную батарею. Работы там шли полным ходом при свете прожектора. Около батареи был разведен костер, возле, которого стояла походная кухня. Тут же возились Заяц и Белоногов. Поздоровавшись и отдав им свою лошадь, прапорщик спросил:
– Поручик где?
– На батарее. Ни днем, ни ночью сам не спит и другим не дает, – жаловались солдаты.
Подойдя к месту работы, Звонарев тотчас услышал зычный голос Борейко.
– Трамбуй, черти, веселей, крепче бетон будет! Добавь тут еще два вершка. Куда, голова елова, прешь, правей бери! – доносились крики с батареи.
– Здорово, Сережа! Что давно к нам не заглядывал? Возле Вари все сидишь? Надоест это потом, когда на всю жизнь пришит к ней будешь.
– Новое придумай, Боря, да что-нибудь поинтереснее, – обиделся прапорщик.
– Ладно. Вот что, друг, мои ребята надумали тут одну штукенцию, а только я не знаю – можно это делать или нельзя. Хохлы наши, Денисенко и Гайдай, предложили в бетон класть для большей прочности железные балки и рельсы. Меня же сомнение берет – не проржавеют ли они в мокром бетоне. Денисенко, поди-ка сюда! – окликнул он проходившего мимо матроса. – Расскажи-ка прапорщику, как ты хочешь связать между собой рельсы.
– Просверлить их подошвы и взять на болты. Лебедкин первую партию уже собрал, получается вроде железной плетенки, – объяснил матрос. – И проржаветь рельса не должна, – дюже она толстая, не скоро ее ржа проест.
– Посоветуюсь с инженерами, что они скажут, – осторожно ответил прапорщик.
К ним подошел Жуковский.
– Опять наш Борис Дмитриевич по-своему хочет делать. По-моему, эти рельсы только ослабят бетон. Он будет не монолитным, а весь пронизан железом и при первом попадании станет отваливаться по кускам. Как вы считаете, Сергей Владимирович? – обратился капитан к Звонареву.
– По-моему, выдумка не дурна, но все же я спрошу инженеров. Не плохо было бы и вам так же свою батарею переделать.
– Ой, что вы! Мы и так по вашему приказанию без малого всю батарею перестроили, а тут еще новая переделка. Бог не без милости, и на этих батареях выдержим осаду, если только японцы сюда доберутся. У вас там в высших сферах ничего не слышно о Маньчжурской армии? Что Куропаткин делает? Скоро ли нас освободят от японцев? – спросил Жуковский.
– Насчет Куропаткина пока ничего не слышно.
Звонарев справился, как обстоит дело с освещением, вентиляцией и другим оборудованием.
– Все сделаем. На батареях у нас будет не хуже, чем на Электрическом Утесе. Водопровод и тот проведем. Нашли небольшой родничок, расчистили, завели его в трубу, получилось чисто и хорошо. Днем жарища, солнце палит немилосердно, а у нас под руками всегда свежая вода, и работать веселее, – хвастался Борейко. – Если бы все батареи были такие, как моя Залитерная, никогда японец не взял бы Артура; строю я ее вместе с солдатами, с ними обо всем советуюсь, и они из кожи лезут, чтобы все было покрепче да получше.
Звонарев пообещал исполнить все данные ему поручения и, сев на лошадь, тронулся в Артиллерийский городок.
На квартире он застал обед, присланный от Белых.
– Мария Фоминична предлагает нас с вами взять к себе в нахлебники, – пояснил ему Гобято. – Вернее, конечно, – вас, а меня только из приличия к вам пристегивает.
– Поэтому я решительно отказываюсь.
– Увы, я уже дал согласие и за себя и за вас и даже внес сто рублей, – улыбнулся Гобято, который заранее договорился обо всем с Варей.
Звонарев сердито вздохнул, но больше не протестовал.
Через день, когда Звонарев днем проезжал по Новому городу мимо домика Ривы, она окликнула его в окно.
– Сережа, поверните хотя бы голову в мою сторону, а то я на вас обижусь. Загордились, сил нет. Еще бы, не сегодня-завтра станете генеральским зятем! – смеялась она.
– Ривочка, хоть вы пощадите меня. Мне и так нигде не дают проходу, – взмолился Звонарев, останавливаясь у окошка.
– Слезайте-ка с лошади, поставьте ее во дворе и заходите к нам, – пригласила Рива.
Прапорщик въехал во двор, спешился, отпустил подпруги и, привязав лошадь чумбуром около сарая, весь пропыленный и пахнущий конским потом, развалистой походкой кавалериста, с плеткой в руках, вошел в комнату.
