Алина Пуаро - Ships Life, или «Океаны нам по щиколотку!»
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Алина Пуаро - Ships Life, или «Океаны нам по щиколотку!» краткое содержание
Читайте, плачьте и смейтесь вместе с героями — каждый день новый порт, новая страна, новые встречи и новые расставанья. Попробуйте-ка не сойти с ума! А хуже всего — то, что все описанное произошло на самом деле…
Ships Life, или «Океаны нам по щиколотку!» читать онлайн бесплатно
Алина Александровна Пуаро
Ship's Life, или «Океаны нам по щиколотку!»
Nobody said it would be easyNobody gives you guarantees'Cos a heart can always be brokenAnd there can be no loving without tearsRunaway to a place where nobody knowsRunaway gotta let this feeling goRunaway if I can't find love,I'm gonna runaway
Nobody's looking for perfectionHow could they give it in returnBut I told my heart to believe youAnd you just gave your love to anyoneRunaway to a place where nobody knowsRunaway, gotta let these feelings goRunaway, 'cause I don't wanna hurt anymoreThough my heart is always searchingIf can't find love I'm gonna runaway
Cher.Часть 1. Си вумен
Глава 1. За опыт сколько не плати…
— Прости, за то, что делаю тебе больно… — его голос шепотом разорвал уже погружающееся в сон сознание девушки.
— Что бы простить, надо понять, а я не понимаю!
Остатки сна моментально слетели с нее, и Алина скорчила недовольную гримасу. У Сашки была странная привычка выяснять отношения по ночам. Она вздохнула. Сегодня был тяжелый день, она наконец-таки подала на развод, и была совершенно не уверенна в том, что сделала все правильно, но кажется, иного выхода не существовало. «Нам надо расстаться, чтобы стать ближе…» строчку из этой, когда-то популярной песни, она упрямо распевала всю неделю. В последние два месяца она совершенно отчетливо поняла, что муж ей по-прежнему нужен, и больше всего на свете ей хочется его вернуть. И все же сегодня Алина сделала это, просидев два часа у адвоката Станкевича, слушая объяснения хода бракоразводного процесса с иностранным гражданином, с которым прожила два года, и о местонахождении которого сейчас понятия не имела.
— Последнее время мы только и делаем, что друг другу больно. Зачем?
Она почувствовала, как он напрягся под одеялом.
— Что зачем? — Сашкин голос звучал приглушенно. Алина прислушалась, затаив дыхание, она слишком боялась его слез. Слишком.
— Зачем это продолжать? Ты ведь все и так понимаешь.
— Понимаю.
— Тогда зачем? Дай Бог, через несколько недель я уеду из страны и начну все с начала. Ведь я сама во всем виновата, и готова расплатиться за свои ошибки, но я не стану тут жить. Не хочу и не буду. Ты лучше других это знаешь.
— Знаю. — голос звучал совсем обреченно.
Алина пыталась не терять терпение.
— Тогда что?
— Я слишком боюсь тебя потерять. Пусть две недели, но они отдаляют разлуку. Ты уедешь, и для меня настанет ночь.
— Саш. Прекрати….
Он протянул руку и обнял ее поверх одеяла, крепко прижал к себе и тут же отпустил, зная, что она будет возмущаться, и вырываться, объясняя, что не может дышать. Он давно не позволял себе ничего больше и их связывали только платонические отношения, но временами он не мог сдержать своей нежности и любви, выражая чувства хотя бы так, просто объятиями. Алина промолчала, чувствуя, что уснуть ей сегодня не придется. Молодая женщина, еще можно сказать, девушка лежала в постели, широко раскрыв глаза, и с тоской пыталась рассмотреть что-то за большими окнами веранды.
Ее часто мучили воспоминания, но прошедший день был перебором, даже для такой сильной как она. Она пыталась стереть Дамиана из памяти целиком: все светлые моменты, все их прекрасные путешествия, жизнь в Париже, рестораны и походы в кино, загородные вылазки, собаку, да мало ли чего было за несколько лет совместной жизни. Ей снова нестерпимо захотелось к мужу, к его сильным рукам, к ночам безудержной любви, к белозубой улыбке и постоянному громоподобному смеху. Алина не сомневалась, что проведет всю ночь за невеселыми мыслями, но через несколько минут она уже крепко спала.
Ей было всего двадцать четыре, а жизненного опыта, как ей казалось, на все сорок. И хотя так, наверное, кажется всем молодым девушкам ее возраста, Алинин путь был и в правду слегка тернистее и извилистее, чем обычно. В свои двадцать четыре она уже успела, как вам стало понятно, выйти замуж и расстаться с мужем, получить три диплома, прожить три года во Франции и вернуться в родной Санкт-Петербург, завести, по мнению прочих смертельно опасную псину и издать небольшой томик стихов. Все друзья и родственники считали ее слегка не в себе, странной, взбалмошной особой с неуемной энергией и неугасающим оптимизмом. Взбалмошной ее считали не без оснований — быстро вспыхивая и готовая сегодня свернуть горы, на следующий день ее стремления уже могли угаснуть сами собой или перекинутся на что-либо другое. Но уж если ее ум всерьез занимала какая-то идея, то спасения не было, почти всегда девушка добивалась своего, употребив на это все свои знания и умения, всю свою силу характера и частенько внешние данные.
Отец часто ругал ее за зря растрачиваемые таланты и возможности, которым другим и не снились. Она, частенько почти вылезши из кожи вон и совершив то, что, выглядело практически невозможным, тут же теряла ко всему интерес и искала что-нибудь новое, чтобы снова волновало кровь. Девушке были необходимы сильные и новые эмоции, чтобы дышать и двигаться, своего рода наркотик-адреналин, к которому непонятно кто ее пристрастил.
Нельзя сказать, что она была совсем уж бестолковым человеком, но определенная легкость в отношении к чему бы то ни было, красной канвой проходила по всем ее поступкам, и частенько потом, сжав зубы и упрямо нахмурив лоб, Алина не то, чтобы сожалела о содеянном, но думала, что, опять черт знает что, натворила.
Внешностью ни Бог, ни родители ее не обидели, а спорт, которому она посвятила немало часов своей еще жизни, только навел недостающий глянец, а без того не слабому характеру придал еще больше упрямства и силы воли. Красавицей она не была, но ее это давно перестало смущать. Лет в пятнадцать она поняла, что мальчишкам в классе она не нравится, потому что слишком длинная, потому что не блондинка, а рыжая. Глаза у нее были каре-зеленые, а уж нос так и совсем не вписывался в стандарты красоты — достался от мамы, с горбинкой.
Комплекс неполноценности от своей угловатости и высокого роста у нее так, впрочем, и не появился. Быть может, этого не случилось потому, что период гадкого утенка надолго не затянулся, и стройная по-мальчишески фигура очень быстро приобрела все нужные женщине округлости. А может и потому, что как раз в это время она получила свое первое признание в любви и не от кого-нибудь, а от чемпиона мира по акробатики, пепельноволосого красавца с иноземным именем Эрик.
Вообще к двадцати четырем годам она представляла собой высокую интересную женщину с непослушной гривой золотисто-рыжих волос, отличной фигурой и почти стопроцентной уверенностью в себе. Уверенность в себе таила изрядную долю реализма и пожалуй не совсем женского жестокого цинизма. Алина уже давно поняла, что взгляды на улице она притягивает вовсе не из-за знания трех языков или богатого внутреннего мира. Слишком часто она ловила взоры, устремленные не в глаза, а в декольте, и читала на лицах откровенное любование не ее задумчивой улыбкой, а своей пятой точкой, которую слишком тесно обтягивали джинсы.