Жизнь среди предков - Вадим Владимирович Чинцов

Глава 6

Сдав вступительные экзамены на одни пятерки, я с билетами на вечерний поезд в кармане отправился пройтись по столице. В центр я возвращался автобусами, решив посмотреть на город. За стеклом пассажиры увидели лежащего на боку олимпийского мишку — Смотрите, смотрите! Вон мишка олимпийский лежит, вот ведь додумались под открытым небом его бросить!

Маленькая девочка на руках у своей мамы наморщила лобик и через минуту продекламировала —

Уронили мишку на пол,

Оторвали мишке лапу.

Все равно его не брошу —

Потому что он хороший.

Да уж! Вместо того, чтобы летающего медведя поместить куда нибудь на выставку, сколько бы желающих могло бы на него посмотреть придти! Талисман прошедшей в прошлом году Олимпиады бросили под открытым небом, а ведь прошлым летом его полет сопровождался слезами расставания всего стадиона.

Добравшись до конечной остановки Комсомольская Площадь, которую в народе зовут площадью трех вокзалов, я подставил лицо теплому солнцу, зашагал в сторону Красной Площади. Быстрым шагом я дошел за три с небольшим часа. Подумав, решил заглянуть в ГУМ. На первом этаже я остановился около торговой точки, которая предлагала гостям столицы копии из золота николаевских и ленинских червонцев. Продавщица поясняла паре арабов в их традиционных белых халатах и платках с кольцами и переводчику, который пытался переводить. Однако его познания были настолько смешные, что арабы морщились от его произношения и попыток вспомнить те или иные фразы.

И я пришел на помощь арабам, переводя им речь продавщицы — Черво́нец — традиционное русское название крупных иностранных и собственных золотых монет. Название происходит от словосочетания «червонное золото» — старинного названия высокопробного вида золота.

Первоначально это золотая монета весом примерно три целых и три десятых—три целых и пять десятых грамма без номинала, соответствовавшая дукату и эквивалентная в разное время от двух до трех с половиной серебряных рублей. Первый известный червонец российской чеканки, угорский золотой, был изготовлен в пятнадцатом веке при Иване Третьем. Иногда червонцами называли любые крупные золотые монеты, в том числе империалы и полуимпериалы.

Червонцами с двадцатых годов этого века называют российские и советские банкноты номиналом в десять рублей, что связано с выпуском РСФСР в ходе денежной реформы двадцатых годов банкноты один червонец, обеспеченный тем же количеством золота, которое содержалось в монете десять рублей эпохи правления императора Николая Второго. В небольшом количестве выпускались и золотые монеты номиналом в один червонец с изображением крестьянина — сеятеля на лицевой и герба РСФСР на обратной стороне. По весовым характеристикам восемь целых и шесть сотых граммов девятисотой пробы и размерам монета червонец полностью соответствовала дореволюционной монете в десять рублей.

Арабы довольные моим переводом, от души меня поблагодарили, а их переводчик исподлобья зыркал на меня как на врага народа.

Я не выдержал и повернулся к этому козлу — Ты на меня своими зенками не сверкай! Если ты недоучка, то не позорь свою страну, иди лучше народное хозяйство поднимай.

Араб, приобретший несколько десятков копий монет, одну насильно вложил мне в руку — Вы меня, уважаемый, своим отказом меня обидите, клянусь Аллахом! Редко советские переводчики говорят на чистейшем арабском! Пусть эта монета будет моей благодарностью за интерес к языку, на котором говорил сам пророк! И поверьте, для меня стоимость этой монеты как копейка для советского гражданина!

Я взглянул на «сеятеля» и, поблагодарив, поспешил прочь. Поднимаясь по лестнице, я обратил на очередь, которая начиналась на первом этаже. Оказалось, что «выбросили» импортные сапоги. Люди записывали на своих ладошках номера, внизу уже были за двести. Поднявшись на этаж, я услышал женский плач — справа женщина лет тридцати рыдала и сквозь слезы отвечала на вопросы сочувствующих граждан — Одна гражданочка предложила купить у нее кофточку за двадцать пять рублей, югославская мол вещь. Я деньги отдала, а эта сука меня отвлекла и сверток с кофтой подменила, я открыла еще раз на себе примерить, а там тряпка рваная вместо кофты!

Купив по паре килограммов конфет «Мишка на севере» и «Красная шапочка» по пять рублей за кило, подумал и курил кило конфет «Трюфели» за одиннадцать рублей, затем я направился к метро. По дороге решил перекусить в пельменной.

Взяв поднос, прошел на раздачу, взяв пельмени со сметаной по тридцать шесть копеек порция, затем прислушался к своему желудку и взял компот, пирожок с картошкой и салат из капусты — все это стоило по пять копеек.

Хлеб как сказали на кассе вместе с горчицей и уксусом был на столах. Практически все места были заняты и я подсел за столик к двоим гражданам, о чем то спорящих, но не забывающих поглощать содержимое своих тарелок.

Один из соседей по столу поднял голову от тарелки и мы оба присвистнули — напротив меня сидел командир группы из нашей роты Андрей Челищев, подскочивший как ошпаренный — Миха! Когда тебя от нас перевели, мы все головы сломали, за что вдруг тебя из бригады убрали! А я в свой отпуск решил Москву посмотреть, я же из Саратовской области, решил по дороге домой дня три по столице побродить. Поселился в гостинице «Колос» на ВДНХ, правда номер на шесть человек. Да что я, ты то как?

Я улыбнулся — Я решил в Академию поступить, а временно в Ростов перевелся в военном училище рукопашному бою учил.

— Что значит учил?

— А то и знает, вступительные вот только сдал, в сентябре на занятия.

Понизив голос, товарищ по службе спросил — Полагаю, в «Консерваторию» поступил?

Я кивнул.

— Ну и как, правда говорят, что в Консерваторию поступить проблемно? — увидев мой кивок, друг продолжил — Кстати, мы же вот с товарищем о тебе только что говорили, вернее о твоей казацкой системе рукопашного боя.

Сидевший слева мужчина лет сорока протянул руку — Алексей Алексеевич Кадочников, я тоже из потомственных уральских казаков, причем родился в Одессе-маме. Сейчас работаю в Краснодаре. Мы с вашим другом познакомились здесь буквально пятнадцать минут назад. Я его пытался убедить в важности освоения моей системы, которую я создаю.

Я невольно почесал затылок. Чем дальше говорил Кадочников, тем больше я