Ксавье де Монтепен - Владетель Мессиака. Двоеженец
Высказав эти слова, Каспар д'Эспиншаль вдруг дал шпоры своему черному скакуну и как бешеный поскакал вперед.
За ним понесся весь отряд.
XI
Солнце выглянуло из-за гор. Бледно-огненная полоса охватывала небо. Отряд всадников, понесшийся во весь опор, похож был на мрачные привидения, улетающие под напором таинственных сил ада.
Алагона вилась между скалами и пенилась, бросаясь по камням и обрывам, подобно разъяренному чудовищу. Местами, вырвавшись из равнины желтых песков и мелкого гравия, река утихала и катилась с тихим рокотом. Едущие не держались постоянно ее берегов. Каменистая дорога имела тоже свои извивы; иногда река уклонялась от дороги, иногда дорога оставляла в стороне реку.
Удивленный гасконец сам не знал, что ему думать о намерениях Каспара д'Эспиншаля. Он уже начал обвинять графа в бесчеловечном эгоизме, так как тот, очевидно, с усмешкой на губах вел на верную смерть не только своих людей, но даже и гостей, не удостаивая одним словом предупредить их об опасности.
Но тут же не могло не поразить его это презрительное отношение к опасности.
«Я покажу ему, однако же, — решил он про себя, — что не один он может презирать смерть».
И дав шпоры своему коню, Телемак де Сент-Беат пустил его во весь опор. Он старался не дозволять графу опередить себя. Благородный конь под ним несся как ветер, и оба всадника несколько времени скакали почти рядом.
— Гоп! Гоп! Вперед, мой Мрак! — подгонял Каспар д'Эспиншаль своего вороного. И тот и другой, благородные скакуны, усиливали бег и неслись, как бешеные; искры сыпались от копыт, ударявших в придорожные камни; ноздри были раздуты, а хриплое дыхание вырывалось из сжатого горла.
Всадники доскакали до вершины холма, с которого открывался вид на всю окрестность, и остановились. Каспар д'Эспиншаль оглянулся назад.
Вооруженные люди, Мальсен, дон Клавдий-Гобелет, Бигон только еще показывались в глубине долины и казались черными предметами, которых едва можно было разглядеть.
— Будем их ожидать? — спросил кавалер.
— А зачем? — ответил граф. — Поедете за мной?
— В самый ад, если угодно. Я полагаю, что мы именно находимся на дороге туда.
Улыбка снова появилась на губах Каспара д'Эспиншаля.
— Вы храбрый юноша, — сказал он, — но вам не к чему увлекаться гордостью храбрых. Я знаю брод… А вот и мост через Алагону.
У подошвы холма начинались заросли, между которыми вилась река, блестевшая серебряной полосой. На последнем плане виднелись груды скал и камней, беспорядочно нагроможденных, поломанных, едва держащихся и образующих природный свод.
— Я теперь все понимаю, — сказал кавалер.
— Если так, — обратился к нему граф, — вы можете избежать засады. Переезжайте реку по мосту, круто поверните направо и, оставив в стороне этот каменный свод, попадете на дорогу по ту сторону. Таким образом, опасность будет устранена. Поняли вы меня?
— Как нельзя лучше. Переезжаю мост…
Выражение печального разочарования промелькнуло на лице графа.
— Только я переезжаю мост с одним условием.
— С каким же?
— Чтобы вы переехали его прежде.
— Кажется, я уже объяснил вам вполне, почему не могу тратить время на объезды.
— Черт возьми! Вы объяснили ваши причины, но я не объяснял еще моих. Вы сеньор, молодой, богатый, с прекрасным будущем и, однако же, рискуете идти прямо под дуло мушкетов. Я, который беднее Иова, лежавшего на куче мусора у чужого порога, ничтожнее червяка, уносимого волной на обрывке листа; у меня нет даже обеспеченного завтра. И я стану колебаться? Стану отступать? Не рискну немного подшутить над грозной богиней, называемой смертью? Ого! Сеньор граф! За кого же вы меня принимаете! Если вы не желаете ехать первым по мосту, я перееду его первым.
Вооруженные люди спешили догнать своего графа; Мальсен несся в галоп. Только капеллан и Бигон оставались позади, невзирая на все усилия этого последнего, не желавшего быть одиноким на этой уединенной дороге.
Едва успели подъехать первые всадники, как граф приказал им переправляться через реку вброд. Все въехали в воду и спустя несколько минут скрылись из глаз кавалера и Каспара д'Эспиншаля.
— А теперь нам пора! — воскликнул гордый сеньор. Оба обнажили палаши, взяли пистолеты и поводья лошадей в левую руку и ураганом понеслись по крутому спуску, ведущему к мосту через Алагону. На одну минуту сделали роздых лошадям и снова поскакали вперед; достигли моста и стрелой понеслись через него.
В ту же минуту ужасный гром выстрелов раздался между Скалами; целые тучи дыма и пыли закрыли реку. Когда ветер разогнал это колеблющееся воздушное покрывало, оба всадника виднелись у самого спуска с моста, тщетно силясь снова поднять в галоп своих раненых лошадей.
Победные крики врагов раздавались вокруг них. И сорок две головы поднялись над зарослями, окружающими приречные камни, служившие местом засады. Не имея времени зарядить оружие, нападающие взмахнули прикладами ружей и с обнаженными палашами бросились бежать к мосту, испуская пронзительные крики.
Впереди шел Шандор и дико смеялся. Кавалер узнал его по этому смеху.
— Я буду стрелять, кавалер, зачем вы заупрямились и непременно захотели мне сопутствовать, — сказал Каспар д'Эспиншаль.
— Это почему? Мост так узок, а ни один из нас не ранен.
— Справедливо. Остается в таком случае вам защищать вашу сторону, а я буду защищать мою.
И оба дворянина приготовились к защите, оперлись друг о друга, закрытые с одной стороны перилами моста, а с другой трупами убитых лошадей. Но их все же можно было атаковать с двух сторон: с фронта и с тыла. Шандор продолжал смеяться своим зловещим голосом.
Телемак де Сент-Беат чувствовал, с каждой убегающей минутой, больше и больше презрения к опасности. Невыразимое бешенство овладело им; глаза его налились кровью. Он заскрежетал зубами и едва не бросился прямо на шайку приближающихся разбойников.
Но они подвигались, страшные, грозные и насмешливые, совершенно уверенные в торжестве.
В сбирах не заметно было ни боязни, ни колебания. Четверо ближайших бросились на графа.
— Один! — воскликнул Каспар д'Эспиншаль и выстрелил из пистолета. Сбир, шедший впереди, упал.
— Второй! — воскликнул кавалер и тоже выстрелом повалил второго сбира.
Но в эту минуту вся банда ринулась на графа и его товарища с поднятыми палашами и они вынуждены были рубить, без выбора и остановки, по этой массе человеческих тел, чтобы принудить нападающих отступить на мгновение.
