Генри Хаггард - Ожерелье Странника
Затем все расселись и принялись за еду, приготовленную к свадебному пиршеству. Места жениха и невесты остались свободными, так как я не мог принимать участие в пире и спрятался в свой угол, где обычно спал, задернув за собой занавески. Моя мать также устала настолько, что уединилась в своей спальне. В одиночестве сидел я на кровати, прислушиваясь к звукам пира, которому вместо свадебного больше подошло бы название заупокойного. Когда он закончился, я услышал, как мой отец, Рагнар, старейшины и вожди из собравшейся компании стали держать совет, после чего все разъехались по домам.
Вскоре ко мне пришла Фрейдиса, принеся мне поесть и попить.
— Я — опозоренный человек, Фрейдиса, — заявил я ей. — Не могу я больше оставаться в этой стране, где стал посмешищем даже для детей.
— Это не вы опозорены, — возразила она с горячностью. — Это Стейнар и эта… — Фрейдиса употребила в адрес Идуны крепкое словцо. — О! Я видела, как все это приближалось, и все же не осмелилась предупредить вас. Я боялась, что могу ошибиться и вложу в ваше сердце сомнения в отношении того, кто был вашим молочным братом, и вашей невесты без особых оснований. Чтоб их обоих пожрал Один!
— Не говорите так резко, Фрейдиса, — сказал я. — Рагнар был прав в отношении Идуны. Ее красота никогда не ослепляла его, как это произошло со мной, и он ее оценил правильно. Что ж, она всего-навсего следовала своей натуре, что же касается Стейнара, то она одурачила его, что могла бы проделать с любым мужчиной, кроме Рагнара. Без сомнения, Стейнар еще горько пожалеет о том, что сделал. И я думаю также, что могильное ожерелье обладает дьявольским волшебством.
— Это так похоже на вас, Олаф, — находить оправдание даже для такого греха, которому нет прощения. Однако я с вами согласна, что Стейнар был уведен вопреки своей воле. Это я прочла в его глазах. Ну что ж, он должен своей жизнью заплатить за это и истечь кровью на алтаре Одина. Но вы будьте мужчиной, выходите и встречайте трудности лицом к лицу. Не вы первый, не вы последний из мужчин, обманутых женщиной. Забудьте о любви и думайте только о возмездии!
— Не могу я забыть любовь, не могу я желать мщения, особенно в отношении Стейнара, своего молочного брата, — устало ответил я.
Глава V. Битва на море
Утром Торвальд, мой отец, отправил посланцев к старейшинам Эгера с рассказом о всех горестях, причиненных ему и его дому Стейнаром. Этот рассказ мог быть подтвержден представителями народа Эгера, присутствовавшими на пиру. В своем послании он добавил, что если они останутся безучастными к выходке и вероломству Стейнара то с этого времени он и люди Севера станут считать людей Эгера своими врагами и будут бороться с ними на суше и на море.
В должное время посланцы вернулись с рассказом о том, что старейшины Эгера собрались вместе и сместили Стейнара, избрав конунгом другого — племянника его отца. Они прислали в подарок золотые кольца в возмещение обиды, причиненной дому Торвальда человеком их рода, и попросили, чтобы Торвальд и люди Севера не держали против них зла за то, в чем они не повинны.
Ободренные таким ответом, сократившим наполовину количество врагов, мой отец, Торвальд из Аара, и те его вассалы, для которых он был верховным властелином, стали готовиться к нападению на остров Лесё. Об этом Атальбранд узнал от своих шпионов, и позднее, когда мы уже снарядили боевые корабли и укомплектовали их экипажами, от него прибыли два посланца, почтенные старики, потребовавшие встречи с моим отцом. Содержание послания, которое было обнародовано в моем присутствии, заключалось в следующем:
Что он, Атальбранд, считает себя мало виновным в происшедшем и что причиной тому послужила сумасшедшая любовь двух молодых людей, ослепившая их и введшая его в заблуждение. Что никакая свадьба между его дочерью и Стейнаром не состоялась, — он, Атальбранд, в состоянии это доказать, — ибо он не дал им разрешения на нее. Что поэтому он готов объявить вне закона и выдать Стейнара, который находится у него в качестве нежеланного гостя, и вернуть свою дочь Идуну мне, Олафу, а вместе с тем необходимое количество золотых монет в качестве возмещения за причиненное зло. Величина этого штрафа должна быть назначена судом и согласована.
Мой отец принял посланцев, но не дал им ответа, пока не собрал на совет своих вассалов. На нем присутствовал и я. Немало говорилось там, что оскорбление может быть смыто только кровью. Наконец предоставили слово мне, как человеку, которого дело касалось непосредственным образом. Я встал и при общем внимании проговорил:
— Вот мои слова. После случившегося я за все богатства Дании не могу согласиться, чтобы Идуна Прекрасная стала моей женой. Пусть же она останется со Стейнаром, которого выбрала. И я не хотел бы, чтобы пролилась кровь невинных людей только из-за моей личной обиды. Кроме того, я бы не хотел бороться со Стейнаром, кто был в течение многих лет моим братом и кого увела женщина, что могло бы случиться с каждым из нас и случается со многими. Поэтому я заявляю, что мой отец должен принять предложенный выкуп в качестве возмещения за оскорбление, нанесенное его дому, и предать забвению все происшедшее. Что касается меня, то я намереваюсь оставить свой дом, где я был опозорен, и поискать счастья в других краях.
Большинство присутствующих сочли, что это мудрые слова, и были готовы согласиться со мной, но я не учел влияния слов, произнесенных в конце моей речи. Хотя многие уже считали меня чужим и судьбу мою решенной, все любили меня за доброе сердце и мягкость, за отказ от мести за нанесенную мне обиду, за что-то в моем характере, что в один прекрасный день могло, по их мнению, сделать меня великим скальдом и мудрым конунгом. Когда моя мать, Тора, услышала о том, что я намерен покинуть дом, она что-то прошептала на ухо Торвальду, моему отцу, а Рагнар и остальные также сошлись на том, что этому не бывать, и неудержимый Рагнар, выскочив вперед, заговорил первым.
— И это мой брат убегает от нас, от своего дома, подобно рабу, уличенному в воровстве, потому что предатель и лживая женщина его опозорили? — воскликнул он. — А я заявляю, что только кровью Атальбранда можно смыть это пятно, но не его золотом. И если надо будет, то я один попытаюсь это сделать и умру от его копий. Добавлю еще, что если мой брат Олаф откажется от мщения, то я назову его презренным существом.
— Ни один человек в мире не назовет меня так! — ответил я, вспыхивая. — И тем более Рагнар.
Так, под общие крики, после долгого мира на нашей земле, во время которого все воины вздыхали по битвам, было в конце концов решено объявить Атальбранду войну. Присутствующие поклялись, что они и подвластные им люди доведут эту войну до конца.
