Том Шервуд - Призрак Адора
Я стоял, пересиливая тошноту и головокружение. Подошёл Бэнсон.
– Пистолеты нашли все.
– А бумаги?
– Ничего нет. Только это…
В ладонь мне лёг объёмный кошель. Я заглянул в него. Золото. Деньги за наши головы? Вот и ладно.
– Разбросайте, – отдал я кошель Стоуну.
Разлетаясь, зазвякали о стены монеты. Четверо положили убитого на плащ, понесли. Двое матросов и Бэнсон остались со мной.
– Что-то на душе неспокойно, – сообщил я им. – Давайте-ка домой, и как можно скорее. Лошадей хорошо бы достать…
Сначала я шёл сам, потом почувствовал, что меня почему-то несут. Очнулся в экипаже, когда мы уже мчались по мощёным улицам города.
ПОХИЩЕНИЕ
Мы подкатили к дому. Ох, видно не зря упомянул ряженый полицейский мою семью. Так и есть. Что-то случилось. Глубокая ночь, а во всех окнах – свет. А из мужчин в доме только Генри, Нох да мистер Бигль. Невелика армия, если учесть, какие волки взяли наш след.
Мы ввалились внутрь. Должно быть, с нами влетел и ощутимый запах беды, так как Эвелин, едва взглянув на нас, спросила:
– Вы уже знаете?
– Что именно знаем? – уточнил я, стараясь не морщиться.
– Похитили Эдда и Корвина! – выпалила заплаканная Алис.
– Когда? – быстро спросил я.
– Ещё днём! А вас всё нет и нет!
– И вот мы тут как тут, – попытался отшутиться я. – А ещё что-нибудь произошло?
– Нет, ничего больше.
– Хорошо. Сейчас все, кто есть в доме, – поднимайтесь на второй этаж, в залу. Всё обсудим. Вы, – я повернулся к приехавшим с нами двум матросам, – заприте дверь, погасите свет, снимите башмаки и тихо прогуливайтесь по всему первому этажу. Следите за окнами.
Они понимающе переглянулись, расторопно принялись запирать дверь и сбрасывать обувь. Остальные пошли наверх. Я едва мог переставлять ноги, и Бэнсон почти внёс меня, подцепив за пояс.
– Итак, – сказал я, как только мы уселись, – как это можно – похитить двух живых людей среди белого дня в Бристоле? Откуда это известно?
– Генри был с ними, он всё видел!
– Очень хорошо. Теперь послушайте меня, Алис, Эвелин. Мы с Бэнсоном ранены. Сейчас сбросим плащи – и вы не пугайтесь. Займитесь ранами, но только молча. Нох, почисти и заряди пистолеты, а ты, Генри, рассказывай. Всё по порядку. И подробно, это очень важно.
Осторожные, быстрые руки принялись снимать с меня одежду.
– Куда? – не замечая падающих с лица слёз, с мучением в голосе спросила Эвелин.
– В правое плечо и ногу. Ножом и шпагой. Неглубоко.
– А Бэнсон?
– Два раза в грудь.
Рядом начала тоненько плакать Алис. Эвелин, сама в слезах, быстро обняла её, поцеловала, потом встряхнула несильно и выговорила:
– Беги к Мэри, пусть греет воду. Принеси сюда тазы из ванной. Свечей побольше. И мой ящичек с травами. Беги, время дорого!
С горестным, отчаянным подвыванием Алис умчалась, а я посмотрел на обнажённый торс Носорога. Почти в середине груди у него чернел струпик ранки. Крохотный, но крови натекло много.
– Всё-таки полицейский? – спросил я его.
Он кивнул.
– А тот, в маске?
– Не достал, – покачал головой Бэнсон. – Вот только сбрую испортил, – он приподнял и показал мне рассечённый наискось, почти надвое, толстый кожаный нагрудник.
– Ну что, рассказывай, – повернулся я к Генри. – Что произошло?
– Мы гуляли днём, – торопливо заговорил он, – Корвин, Эдди и я. Зашли к бакалейщику, купили бритву: Корвин сказал, что скоро начнёт бриться. Зашли в пирожковую, купили по два пирожка. Там рядом оказалась книжная лавка, я зашёл, а они ждали меня на улице. Вот там их и схватили.
– А почему они не пошли с тобой в лавку?
– У них же руки были масляные. Книги трогать нельзя. Они же пирожки кушали.
– Так, что дальше?
– Я пошёл на них в окно посмотреть.
– Почему?
– Так карета подъехала! Большая карета, лошади топали, и вдруг всё стихло. Я и посмотрел, почему карета остановилась. Дверца открылась, и у Эдда что-то спросили. Он стал рукой показывать, вроде бы как проехать. И ещё к карете подошли двое высоких людей, тоже стали показывать. Вдруг из кареты высунулась рука, схватила Эдда и втащила внутрь. Легко, как котёнка. И тогда эти двое высоких схватили Корвина и забросили его туда же. Сами вскочили на запятки, дверца захлопнулась, и лошадей стали сильно хлестать кнутом. Лошади понесли. Я выбежал – на дороге пирожки лежат…
– Какая была карета?
– Большая, красная с серым. На окошках – красные занавески. Лошади чёрные. Очень быстро ускакали. Я бежал следом за ней сколько мог. Потом она свернула, а я тихо пошёл домой: очень в боку кололо.
– В какую сторону свернула?
– В порт, к гавани. А я пришёл сюда и сразу всё рассказал.
– Я сбегал в дом к Давиду, – сообщил заряжающий пистолеты Нох, – там мальчишек с утра никто не видел.
– Не кажется тебе, что это две стороны одного дела? – спросил я у Бэнсона.
– Карета и полицейский?
– Карета и полицейский.
– Что же, на нас напали, предполагая, что мы можем погнаться за теми, кто увёз Эдда и Корвина?
– Я думаю вот как. Мальчишек схватили, чтобы с Давида требовать выкуп. Он купец известный, а дети для него – дороже жизни. Но, чтобы помешать нам выследить и отнять близнецов, решили напасть внезапно, чтобы избавиться от погони. Это хорошо, это ладно. Раз выкуп – значит, мальчишек прячут где-то недалеко. Значит, мы их найдём.
Нас обмыли, перевязали раны. Оказался вдруг перед нами столик, а на нём – большая сковорода с чем-то шипящим, красным, огненным.
– Острое и горячее? – попытался я пошутить, подхватывая ложку левой рукой, и бросил больной взгляд на Эвелин.
Она лишь грустно покачала головой.
– А эти двое, вы их убили? – послышался любопытный голосок успокоившейся немного Алис.
– Какие двое? – непонимающе спросил Бэнсон.
– Ну напасть-то на вас – нужно два человека, а не один.
– Вот как раз один.
– О-ой?!
– Да. Но очень сильный.
– Как ты?
– О не-ет, ещё сильнее. Я в него семь раз стрелял, но он убежал всё-таки. А перед этим нам с Томом шкуры попортил.
– И убежал?
– Как молния, Алис. Как ветер. Так что мы никого даже не обидели.
– А я бы убила его! – сердито сжала кулачки Алис.
– Ешь скорее, Бэнсон, – кривясь, сказал я. – У меня что-то аппетита нет. Сейчас поедем в порт, нужно Давиду сообщить.
– Нет, – возразила вдруг Эвелин. – Сейчас вы будете спать. Я вам сонной травки дала выпить.
– Зачем? – возмутился я.
– Затем, – спокойно прозвучал ответ, – что человек, потерявший много крови, внезапно падает в обморок, и надолго. Ты хочешь случайно встретиться с этим вашим убежавшим и упасть в обморок? Так-то. Ешьте – и спать. В порт пошлите одного из матросов. Или обоих: в доме сейчас достаточно мужчин для охраны. Если нужно – пригласите констебля, заплатите ему, пусть сидит у дверей, никого не впускает.
