Томас Майн Рид - Отважная охотница. Вольные стрелки
— Это, кажется, брат…
— Чей брат?
— А тех молодых девушек, капитан…
Я вскочил со стула с такой стремительностью, что повалил его и опрокинул стоявшие на столе бутылки и стаканы.
— Галлер, что с вами? — воскликнули товарищи, с удивлением глядя на меня.
— Меня вызывают на минутку… Я сейчас возвращусь к вам! — закричал я на ходу, спеша в приемную.
Там я увидел Нарсиссо. Мы бросились друг к другу, крепко обнялись и расцеловались.
— Как вы попали сюда, мой милый Нарсиссо? Давно ли вы в городе? Один вы или с вашими родными? — сыпал я вопросами.
— Мы еще вчера приехали в город. Ведь у нас тут свой дом… Узнав, что вы здесь, папа послал меня разыскать вас. Он просит вас прийти к нам сегодня вечером вместе с сеньором Клейли и тем толстым сеньором, с которым вы были у нас на гасиенде…
— Это майор Блоссом… Хорошо, приведем и его. Но скажите, пожалуйста, где же вы были со времени нашей последней встречи?
— В Орисаве. У папы там большая табачная плантация…
— А каким же образом вы попали в общество гверильясов? Мы видели вас в монастыре и в гасиенде Сенобио…
— А мы и не подозревали, что те пленники, которых везли с нами, были именно вы… Это нам стало известно только позднее… О, если бы я знал, что это вы! Мы сами ехали просто под охраною того отряда. Ведь одним ехать было очень опасно в то время…
— Ну, теперь я понял все. А где же ваш дом? — осведомился я.
— Близ церкви Спасителя. Вам укажут… Белый дом, с большим садом…
— Хорошо. Кланяйтесь, пожалуйста, всем вашим, милый Нарсиссо, и скажите, что вечером мы непременно придем и захватим с собой el senor gordo (толстого сеньора).
Простившись с молодым человеком, я возвратился к компании.
— Кто это был? — шепотом спросил Клейли.
— Нарсиссо Розалес…
— Неужели! — воскликнул он, весь так и просияв. — Значит, они здесь? Мы их увидим?…
— Да, и не позже сегодняшнего вечера…
Я передал ему все, что узнал от Нарсиссо, и этим привел его в такой же восторг, в каком находился и сам.
Мы уже садились вечером на лошадей, когда я вспомнил об обещании привести с собой майора. Клейли не хотелось заезжать за ним, но, когда я указал ему, что толстяк может быть нам весьма полезен, «отвлекая» дона Косме и донью Хоакину, мой лейтенант первым вскочил в седло и понесся к квартире майора.
Е1 senor gordo не заставил себя упрашивать — он не мог забыть про ужин у дона Косме, — и вот мы уже втроем подъезжали к дому наших друзей.
Мы опять попали как раз к ужину — майор не прогадал, поехав с нами. Он уже научился кое-как объясняться по-испански и после ужина вступил с доном Косме в длинный разговор за бутылкой вина. Мы были от всей души признательны товарищу: он дал нам возможность удалиться с Люпе и Люс сначала на веранду — полюбоваться светом луны, а потом незаметно углубиться и в самые темные аллеи сада.
Мы гуляли dos у dos (двое и двое) в тени апельсинных деревьев, любовались луной, слушали пение тропических птиц…
Все прошлые невзгоды были позабыты, а будущие заботы… о них мы не думали…
Было поздно, когда мы наконец пожелали «buenas noches» друг другу и разошлись со словами «hasta la manana» (до завтра)…
Стоит ли говорить о том, что наши свидания повторялись ежедневно до того дня, когда горнист еще раз затрубил «поход».
Подробности этих дней не интересны для читателя. Но для нас же это были самые счастливые дни в нашей жизни. Они были похожи один на другой, но нам с Клейли хотелось, чтобы это однообразие длилось всю жизнь…
Накануне дня, назначенного для выступления в поход, Клейли и я формально посватались за дочерей дона Косме.
Старик сначала слегка поморщился. Ему не хотелось, чтобы его дочери слишком быстро превратились во вдов… Но, видя, с каким страхом мы ожидаем его решения, старик сказал:
— Подождем до окончания войны…
И нам снова пришлось расстаться с дорогим для нас семейством, снова подвергнуться всем опасностям и случайностям войны…
Мы пересекали залитые солнцем равнины Пэротэ, карабкались на вершины Анд, переплывали холодные струи Rio Frio, ползали по снежным шпицам Попокатепетля, и, наконец, после продолжительного и утомительного перехода наши штыки заблестели на берегу озера Тезкоко…
Там мы дрались как львы, зная, что мы должны или победить, или умереть…
И мы победили… Над древним городом ацтеков взвилось наше знамя!
Мы оба — Клейли и я — были ранены, но не опасно. Искусство хирургов скоро поставило нас снова на ноги…
И наконец наступил день, когда мы бодро подъехали к воротам так хорошо знакомого нам дома. Мы передали свои визитные карточки и были приняты сейчас же. Это был незабываемый день!..
Заключение
Монастырь Екатерины — самый богатый во всей Мексике и чуть ли не во всем мире… В эту обитель и вступила прекрасная Мария де Марсед, так жестоко испытанная судьбою. Я видел ее там в белом одеянии монахини; она показалась мне еще прекраснее…
В Новый Орлеан я вернулся в конце 1848 года. Как-то раз я прогуливался с женой по Леве, как вдруг услыхал возле себя хорошо знакомый голос:
— Съешь меня волк, Рауль, если это не капитан Галлер!
Обернувшись, я увидел гигантскую фигуру Линкольна в сопровождении Рауля.
Они бросили службу и теперь отправлялись вместе промышлять охотой в Скалистые горы. От них я узнал, что Чэйн вступил в регулярные войска и уже получил чин сержанта.
Жена моя сняла на прощание два кольца со своей руки и предложила их Раулю и Линкольну — «на память». Рауль, поблагодарив, тотчас же надел подарок на палец, Линкольн попробовал сделать то же самое, но безуспешно: его огромные лапы были слишком велики для женского кольца. Сконфуженному охотнику пришлось спрятать подарок в патронташ…
Старые друзья проводили меня до дома, где я нашел для них более подходящие подарки. Раулю я подарил мой револьвер, надеясь, что мне не придется больше им пользоваться. Охотник получил то, о чем он мечтал давно: немецкое ружье майора…
Вероятно, не один гризли убит в глухих уголках Скалистых гор из страшной «флинты» майора…
Любезный читатель! Я уже собирался сказать тебе «прощай», когда Маленький Джек подал мне только что полученное письмо. На почтовом штемпеле стоит «Вера-Круц». Датировано письмо первым ноября 1849 года, а кончается оно так:
«Вы очень глупо сделали, что уехали из Мексики. Я никогда и нигде не был так счастлив, как здесь. Вы не узнаете ранчо и полей вокруг него. Я вычистил все сорные травы и думаю, что мой хлопок превзойдет по качеству луизианский. Есть у меня и маленькая ванильная плантация. Мне бы хотелось, чтобы вы оценили все мои нововведения. Моя маленькая Люс очень интересуется хозяйством. Галлер, я — счастливейший человек на свете!..
