Вальтер Скотт - Приключения Найджела
Эх, Джорди, твои глаза остры, когда надо не упустить золота, серебра, бриллиантов и рубинов, но если они упущены, то ты не знаешь, где их искать. Да, да, посмотри, любезный, посмотри на них: вот они, целые и невредимые, все как на подбор, ни одного поддельного.
Джордж Гериот оправился тем временем от удивления, но, будучи старым, опытным царедворцем, предпочитал не нарушать мнимого торжества короля и только с досадой посмотрел на простодушного Ричи, который все еще продолжал, что называется, широко ухмыляться. Затем Гериот не спеша осмотрел камни, установил, что они все в целости, чистосердечно, от всей души поздравил его величество с обретением сокровища, утеря коего могла бы бросить тень на престол, и спросил, кому он должен отдать деньги, за которые драгоценности были заложены, заметив, что деньги у него с собой.
— Ты чертовски торопишься, когда дело доходит до платежа, Джорди, — сказал король. — Что за спешка, любезный? Ожерелье возвращено нашим честным и любезным соотечественником. Вон он стоит, и кто знает: сию минуту ему нужны деньги или он удовольствуется приказом нашему казначейству об уплате через шесть месяцев? Ты же знаешь, что в казне нашей пусто, а кричишь «заплатить, заплатить», как будто я владею всем золотом Офира.
— С позволения вашего величества, — сказал Гериот, — если этот человек действительно имеет право на деньги, то, без сомнения, в его воле согласиться на отсрочку. Но когда я вспоминаю, каким я увидел его в нашу первую встречу — в изодранном плаще и с расшибленной головой, — я не могу этому поверить. Вы не Ричи ли Мониплайз?
— Да, мейстер Гериот, из старинного, почтенного дома Касл Коллоп, близ Западных ворот в Эдинбурге, — ответил Ричи.
— С позволения вашего величества, человек этот — бедный слуга. По сути дела, он не имеет права распоряжаться этими деньгами.
— А почему бы нет? — спросил король. — Ты думаешь, никто не может взобраться на гору, кроме тебя, Джорди? Твой плащ тоже был довольно тонок, когда ты приехал в Лондон, а теперь он у тебя подбит теплой и нарядной подкладкой. А что он слуга, так много голи перекатной перешло через Твид, неся на спине котомку своего господина, а теперь смотри: сзади у него хвост из шести лакеев. Вот он сам стоит — спроси у него, Джорди.
— Он будет не самым беспристрастным судьей в этом случае, — возразил осторожный горожанин.
— Ну, ну, любезный, — сказал король, — ты слишком недоверчив. У мошенников, которые охотятся на чужих землях, есть подходящая пословица: «non est inquirendum unde venit note 160 дичь» — «кто коня приволок, тот и сбруей владей». Послушай, приятель, скажи правду и посрами дьявола. Есть у тебя полномочия распоряжаться выкупом, можешь ты согласиться на отсрочку или нет?
— Мне даны все полномочия, если будет угодно вашему величеству, — ответил Ричи Мониплайз. — В отношении выкупа я охотнейшим образом соглашусь на все, что пойдет на пользу вам, в надежде на милость вашего величества в небольшом интересующем меня дельце.
— Ах вот как, любезный, — сказал король, — так ты за этим пожаловал ко мне? Ты ничуть не лучше остальных. Казалось бы, жизнь и имущество наших подданных принадлежат нам и мы вольны ими располагать, а на поверку выходит совсем другое: чуть нам понадобится занять у них денег, что случается чаще, чем нам хотелось бы, черта с два от них получишь без старого обычая — услуга за услугу, ты мне — я тебе. Ну, говори, сосед, что тебе надо. Какую-нибудь монополию? Или даровую на церковные земли и десятины? Или, может быть, рыцарское звание? Только будь разумен в своей просьбе, если ты не собираешься предложить нам еще денег, в которых у нас сейчас такая нужда.
— Мой государь, — ответил Ричи Мониплайз, — владелец этих денег отдает их в распоряжение вашего величества на любой угодный вам срок, без всяких закладов и процентов, при условии, что ваше величество отнесется благосклонно к благородному лорду Гленварлоху, заключенному в королевский лондонский Тауэр.
— Что такое, что такое, любезный? — вскричал король, краснея и заикаясь, но на сей раз обуреваемый чувствами более благородными, нежели те, какие он частенько проявлял. — Что ты осмелился предложить нам? Чтобы мы продали наше правосудие? Нашу милость? И это ты предлагаешь нам, венценосному королю, который присягал открыто вершить правосудие над нашими подданными, который держит ответ в своем правлении перед тем, кто превыше всех царей? — Тут он благоговейно поднял глаза вверх, притронулся к своей шапочке и продолжал суровым тоном: — Мы таким товаром не торгуем, сэр, и не будь ты темный невежда, который еще сегодня оказал нам немаловажную услугу, тебе прижгли бы язык каленым железом in terrorem note 161 других. Убери его с наших глаз, Джорди, заплати ему все до последнего медяка из наших денег, что хранятся у тебя, и пусть пеняет на себя тот, кто последует его примеру.
Ричи, доселе твердо уверенный в успехе своего ловкого хода, очутился в положении зодчего, на глазах у которого рушится возведенное им здание. Однако ему показалось, что не все еще потеряно.
— Не только сумма, за которую были заложены драгоценности, — сказал он, — но если нужно, то вдвое больше будет предоставлено вашему величеству, и даже без отдачи, если…
Но король не дал ему договорить и закричал с еще большей горячностью, словно опасаясь за стойкость своих добрых намерений:
— Уведи его отсюда, уведи скорей! Самое время ему убираться, раз он начал удваивать цену! Заклинаю тебя жизнью, Джорди, постарайся, чтоб ни Стини, ни кто другой не услышали от него ни слова, ибо кто знает, какие неприятности для меня могут из этого выйти. Ne inducas in tentationem. Vade retro, Sathanas! Amen. note 162
Повинуясь королевскому приказанию, Джордж Гериот поторопился вывести незадачливого просителя вон из кабинета и из дворца. Когда они вышли во двор, горожанин, припомнив с некоторым злорадством попытку Ричи в начале этой сцены быть с ним запанибрата, не мог превозмочь желания отомстить и насмешливо поздравил Ричи с королевской милостью и наконец-то приобретенным умением вручать челобитные.
— Пусть вас это не беспокоит, мейстер Джордж Гериот, — огрызнулся нисколько не обескураженный Ричи. — Скажите лучше, когда и где я могу получить от вас восемьсот фунтов стерлингов, за которые было заложено ожерелье?
— Как только ты приведешь настоящего владельца этих денег, — ответил Гериот, — которого я должен повидать по самым разным причинам.
— Тогда я вернусь к его величеству, — решительно заявил Ричи Мониплайз, — и не уйду, пока не получу назад заклада или денег. Я уполномочен действовать по своему усмотрению.
