Ксавье де Монтепен - Владетель Мессиака. Двоеженец
— Да, очень! — ответил регент, но потом прибавил как бы про себя: — О! Какая ночь! И я должен был все перенести перед нею!
«Он говорит про Диану, — подумала Виола, — он думает о Диане!»
— Да! — продолжал Филипп. — Ты угадала, я страдаю… Страдаю жестоко, я доверюсь тебе, выскажу тебе мои страдания. Ты, может быть, облегчишь мне душу. Выслушай меня, Виола! Маркиз де Салье нанес регенту Франции такие оскорбления, которые не могут быть прощены. Правосудие свершится. Завтра судьи приговорят его к смерти, и голова его падет на плахе. Ничто не может уже спасти его… Но есть невинное создание, которое я не хочу поразить одновременно с ним.
«Диана! Все Диана!» — подумала Виола и громко спросила:
— О ком говорите вы, отец мой?
— О маркизе де Салье.
— О его жене?
— Я люблю ее…
— Вы любите ее! — повторила пораженная Виола. — Вы ее любите, отец мой? — «И это дочь его, Боже мой! Это его дочь!» — прибавила она тихо с ужасом.
— Я люблю ее, — продолжал Филипп, — но странной любовью! Чувство, которое влечет меня к ней, похоже на то, которое внушаешь мне ты! Я люблю ее такой же любовью, как и тебя! О! Не ревнуй только! Мое сердце достаточно велико, чтобы вместить вас обеих! Мне кажется, что она моя дочь. Мне кажется, что она сестра твоя.
«Кровь говорит в нем, — подумала Виола. — Он принимает за любовь отеческую нежность».
— Я хочу снова видеть ее, — продолжал регент, — приблизить ее к себе, окружить ее своими заботами, попечением, сделать ее счастливой, наконец…
— Вы знаете, где она, отец мой? — быстро спросила Виола.
— Вероятно, в том доме, где я ее оставил нынешней ночью. Я сейчас послал за нею.
«И ее там не найдут. Слава Богу!» — подумала молодая женщина.
— Дочь моя, — продолжал Филипп. — Через несколько дней ты будешь замужем и станешь принцессой де Куртене; я помещу тебя во дворце Монти, и там будет жить с тобой маркиза де Салье. Ты назовешь ее своей сестрой, окружишь ее своими ласками, нежностью и заставишь забыть ее, что правосудие регента сделало ее вдовой. Не правда ли, ты все это сделаешь, дочь моя?
Виола обвила руками шею регента и ответила:
— Да, я сделаю это, отец мой, во-первых, из любви к вам, а во-вторых, из любви к этой чудной женщине, которую я буду любить всей душой своей, я чувствую это…
— Виола, милая Виола! — радостно воскликнул Филипп. — Ты настолько же добра, насколько хороша! Ты олицетворенная доброта! Ты ангел…
— Нет, отец мой, я ваша дочь, вот и все…
В это время кто-то постучал в дверь. Виола вздрогнула.
Глава XIII
ВЕСТИ
— Кто-то стучит, — сказал регент.
— Стучит? — повторила смущенная Виола. — Нет, не думаю… я ничего не слыхала…
Стук послышался во второй раз и еще сильнее прежнего.
— Слышишь! — возразил Филипп. — Ты видишь, я не ошибся.
— Да, действительно… — промолвила молодая женщина, — это, вероятно, граф де Нойаль. Я ждала его прихода. Приму его после.
— После? Зачем откладывать? Отвори сейчас.
— Разве вы позволяете?
— Отчего же, не заставлять же ждать графа.
«Неосторожный!» — подумала Виола, отворяя дверь Жерару.
— Ваше высочество… — сказал последний, смущенный присутствием регента.
— Будьте желанным гостем, граф, — ответил Филипп.
— Извините меня, ваше высочество, я побеспокоил вас.
— Нисколько, я уже окончил свой разговор с графиней Рени. Как у меня, так и у нее вы должны быть как дома.
Потом, обратившись к Виоле, регент прибавил:
— Благодарю тебя еще раз, дитя мое, за твое обещание. Не забудь, что сегодня вечером я представлю тебе графа де Куртене. Советую тебе позаботиться о своем туалете.
Поклонившись Жерару и поцеловав руку Виолы, регент вышел.
Едва за ним затворилась дверь, как Виола быстро спросила Жерара:
— Ну, что! Узнал ли ты, где Диана, какие известия?
— Она не возвращалась домой… Я велел Жаку Обри и его дружкам обыскать весь Париж и найти маркизу! Если она еще здесь, то, вероятно, к вечеру они найдут ее.
— Да! — воскликнула Виола. — Ее необходимо найти! Знаешь ли ты, что и регент также разыскивает ее? Знаешь ли, что он ее любит?
— Он ее любит! Он ее отец! — переспросил пораженный Жерар.
— Он просит, чтобы я утешила Диану и осушила ее слезы. Он хочет сделать Диану моим другом! Что ты скажешь на это?
— Но мы первые отыщем Диану. Сегодня вечером Жак Обри придет в Пале-Рояль и сообщит тебе о результате его поисков. Сегодня же судят маркиза де Салье и приговор его заранее произнесен.
— В таком случае, — заметила Виола, — нам улыбается судьба! Мы спасены, если заберем Диану в свои руки и если голова де Салье падет на плахе.
Было восемь часов утра, когда Геркулес де Фан-Авен переоделся и отправился в Шатиле. Сперва тюремный сторож наотрез отказался отвечать на вопросы. Но деньги сделали его сговорчивее. Он сказал, что нынешней ночью маркиз де Салье был заключен в тюрьму. Но когда Геркулес попросил провести к его другу, сторож заявил, что это невозможно, и остался неприклонен: напрасно виконт упрашивал его и обещал щедро наградить, все было бесполезно.
Геркулес понял, что настаивать бессмысленно, и он отправился к де Тианжу, рассчитывая на его влияние. Капитан гвардии тотчас же вышел к нему и радостно сказал:
— Как я рад вас видеть, виконт! Я только-только хотел послать за вами.
— За мной, господин маркиз? — спросил удивленный Геркулес.
— Да. Вы, вероятно, пришли ко мне просить за вашего друга?
— Да, господин маркиз, и просить вас позволить мне увидеть его.
— Нет, — сказал де Тианж, покачав головой, — в тюрьме вы будете ему совершенно бесполезны, тогда как иначе можете услужить.
— Услужить маркизу… Я на все готов.
— Можете ли вы проскакать тридцать лье за двенадцать часов?
— Постараюсь, хотя с почтовыми лошадьми это будет трудно сделать.
— Надо будет съездить в Вилеруа, поместье маркиза. Я дам вам резвую лошадь, вы поедете на ней до Конфлана. Там возьмете почтовых лошадей. На обратном пути вы опять возьмете моего коня, и он доставит вас обратно в Париж. Вы должны вернуться к девяти часам вечера.
— Можете смело рассчитывать на меня, я постараюсь в точности исполнить все, что вы говорите. Но что надо будет сделать в Вилеруа?
— Сейчас скажу
Получив от маркиза де Тианжа краткие инструкции, Геркулес поспешно вышел из Пале-Ройяля и отправился предупредить маркизу де Салье о своем отъезде. Он застал ее спящей. Не желая беспокоить бедняжку, Фан-Авен написал ей следующие строки:
