Олигарх 2 - Михаил Шерр
Граф с племянником молча встали, взяли брошенные к ногам шпаги и в ту же секунду бросились в атаку на меня.
Бывший майор оказался немного проворнее и подскочил ко мне первым. Шпагу он держал в левой руке, но очень уверенно. Я поймал его выпад, отбросил в сторону клинок и с левой врезал ему кулаком в грудь. Он зашатался и медленно опустился на пятую точку, вытаращив глаза и хватая по-рыбьи воздух.
Я же сделал два шага в сторону и назад. Это позволило мне занять боевую стойку и отразить первый выпад графа. Он меня наверняка проткнул бы меня, останься я на месте.
Мне удалось поймать его кипящей ненавистью взгляд, страха в нем не было. Если бы он атаковал немного расчетливей, то его бешеный выпад возможно достиг бы цели.
Буквально подождав несколько секунд, граф бросился вперед в новую атаку. Соперник он был серьезный. А ненависть похоже придавала ему только силы и мастерство. Вдобавок ко всему бывший майор тоже изготовился для атаки. Похоже пришло время самому атаковать, сразу с двумя соперниками мне не справиться, слишком граф хорош.
Я нанес два быстрых прямых удара, четко фиксируя, что еще мгновение и майор атакует меня. Сделает это он слева, а я в любом случае не успею развернуться к нему.
Граф парирует мой прямой удар вниз, я, не отступая назад и не меняя положения предплечья, подаю корпус вперед и одной кистью быстро поднимаю шпагу соперника. Его клинок превратился в простую бесполезную железную палочку, а мое жало беспрепятственно вонзается ему промеж глаз.
Бывший майор на какое-то неуловимое мгновение оторопел и как бы замер и этого мне хватает. Я разжимаю правую кисть, моя шпага остается в теле графа, а левая рука автоматически подхватывает шпагу, выпавшую из разжавшейся руки графа.
Мой противник делает небольшой шаг и собирается нанести удар в незащищенную половину моего тела.
Но я неожиданно и резко разворачиваюсь к нему левым плечом, защищаясь этим движением и тут же через это плечо, не глядя, наношу укол.
Клинок входит в тело майора, я не просто это ощущаю, я слышу как он разрывает человеческую плоть. Шпага вырывается у меня из руки и обламывается у самой гарды..
Я оборачиваюсь и вижу падающего навзничь майора. В его груди торчит обломленный клинок. Он начинает хрипеть и изо рта у него фонтаном начинает бить кровь. Бой закончен. И только в этот момент я почувствовал жгучую боль в правом плече и скосив взор, увидел разорванный рукав и свою кровь.
Подбежавший Шарль молча разорвал рукав и достав носовой платок, наложил выше раны жгут. Кровотечение тут же прекратилось.
Рана была неглубокой, но граф клинком мне повредил какую-то поверхностную артерию и крови было много.
Французы тут же дали мне выпить какой-то очень ароматный бальзам с выраженным вкусом валидола. В голове тут же загудело и все помутнело в глазах, а еще через несколько мгновений я как тумане увидел, что Шарль прижигает мне рану. Удивительно, но боль была терпимая.
Через полчаса в голове просветлело, боль почти прошла, осталось только небольшое жжение.
Пока я приходил в себя, братья Ланжероны полечили и перевязали всех раненых. Кроме Герасима, тяжело раненных было еще двое. Когда я окончательно пришел в себя, все наши бойцы чисто внешне были в совершенном порядке, только у Архипа были видимые следы полученных ранений, повязка на голове.
Убитых поляков, графа и его племянника погрузили на лошадей и увезли, Шарль сказал, что их сегодня же отпоют, а завтра он покажет мне где их похоронили. Своих павших и тяжелораненых французы увезли отдельно.
В трактир, где нас с нетерпением ожидали мы вернулись уже далеко затемно. С нами опять поехал Жан-Батист со своими людьми.
По дороге он, упреждая разговор на гнилую тему сказал, что им не нужны никакие деньги, а вот семьям погибших помочь не помешает и назвал сумму, значительно меньше намеченных мною для этого сто тысяч фунтов.
В полдень следующего дня мы тронулись в дальнейший путь. Помимо Франсуа и Николя, нас до Марселя сопроводил и Жан-Батист со своими людьми.
Особых впечатлений от Франции у меня не было, я её в свое время исколесил вдоль и поперек. На каком-то этапе своей водительской работы у меня стало получаться через всякие признаки прогресса видеть красоту природы и то, что люди создавали и чем жили веками, ну или остатки этого.
Поэтому у меня легко получалось представить в своей голове, какой например была жизнь французской провинции много лет назад, также как и нашей России. Для этого мне лично достаточно было выезда куда-нибудь на место, а потом походить по музеям, особенно где было много картин и различных панорам, типа Бородинской или Севастопольской.
Но одно меня потрясло до глубины души: Франция была французской. Конечно в Марселе, особенно в порту и окрестностях, я видел иностранцев и не только европейцев, но и арабов, турок, достаточно часто, встречались негры. Но это было не массовое явление. А провинция была сплошь французской.
Соне непарижская Франция понравилась, а её камеристка Татьяна вообще была без ума от наших сопровождающих.
В Геную мы приплыли через две недели. Удивительно, но факт, супруга действительно справилась со своим токсикозом. Погода как по закакзу стояла великолепная, чуть ли не летняя, море было на удивление спокойным и морское путешествие из Марселя в Геную доставило нам огромное удовольствие. Слева действительно был Лазурный берег, рядом постоянно были устраивающие представление дельфины, безумно красивые восходы и заходы солнца и прекрасная морская гладь.
О случившимся во Франции не было никаких разговоров. Даже Соня ничего не спросила у меня, только вечером в постели погладила мою раненую руку, когда увидела повязку. Архип снял повязку на следующий день. А старый солдат просто переоделся и вел себя как ни в чем не бывало, не подавая вида, что у него на груди рана.
С Герасимом было сложнее. Я очень переживал как он перенесет морской переход, но всё обошлось и в Генуе он резко пошел на поправку.
У меня было достаточно времени что бы еще раз всё взвесить и обдумать. Мне очень понравился капитан нашего корабля и я пригласив его в свою каюту, показал ему чертежи Антонио и спросил:
— Месье Перрен, что вы думаете о таком корабле? — капитан моего вопроса естественно ждал и тут же ответил.
— Я хорошо знаю
