Флибустьер - Геннадий Борчанинов
Поэтому прогрессорствовать я решил в первую очередь в сфере гигиены и медицины. В них я хотя бы мог продавить авторитетом необходимость мыть руки, прежде чем лезть в раны, кипятить инструменты и бинты, дезинфицировать поверхности. А если сочтут за блажь и глупость — ткнуть носом в статистику выживаемости пациентов. Цифры-то вот они. А то местные коновалы могут сначала труп вскрывать, а через полчаса немытыми руками в ранах ковыряться или роды принимать. Мне даже стало не по себе от одной только мысли об этом.
Я встал из-за стола, потянулся, дотронувшись руками до низкого потолка, надел шляпу, планируя прогуляться до ветру. Уснуть я всё равно не мог, а дышать спёртым воздухом каюты я уже подустал. Наверху вахтенный трижды ударил в колокол, и я вспомнил, что три склянки это половина второго ночи.
Тихо поскрипывал такелаж, вполголоса переговаривались матросы. Я вышел на палубу, подставляя лицо прохладному ночному ветру. Матросы почему-то засуетились, начиная имитировать бурную деятельность, и я остановил их взмахом руки. Мы шли где-то между Тортугой и Испаньолой, так, чтобы оба острова оставались в пределах видимости, не слишком отдаляясь от Бастера. Я всё-таки хотел подловить французский бриг, нагнать его где-нибудь в открытом море и самую малость ограбить.
Глава 12
Тёмное звёздное небо вдали от всех городских огней казалось усыпанным пудрой, и я остановился на палубе, задирая голову вверх. В городе таких звёзд не увидеть. Да и в целом в этих широтах и в этом времени небо было незнакомым и чужим, хотя я сумел отыскать на небе ковши Большой и Малой Медведиц, низко висящие над горизонтом. Полярная звезда по-прежнему висела ровно на севере.
— Сверяете курс, капитан? — послышался голос Оливье Гайенна, который держался со мной на удивление почтительно.
Я пожал плечами.
— Моряк из меня так себе, месье Гайенн, — сказал я.
Старик стоял за штурвалом, лениво поглядывая на матросов, которые не то что бездельничали, но и не слишком напрягались. Шхуна шла неторопливо, под гротом и кливером, но и торопиться нам было некуда. Даже наоборот.
— Ну, это наживное. А мы как раз думали, разбудить вас, или лучше не стоит, — сказал он.
— Зачем? — спросил я.
— Парни внизу попутчика нашли, — осклабился он.
Я сперва подумал про какое-нибудь животное, кошку или что-то вроде того. Кого ещё могли найти парни ночью в трюме? Разве что крыс.
— Это какого попутчика? — спросил я, окидывая взглядом палубу и ухмыляющихся матросов.
— Ну, счас увидите. Ален, приведи-ка его, — сказал старик.
Один из матросов спустился вниз и через некоторое время вытащил на палубу упирающегося мальчишку. На вид ему было лет десять от силы, выглядел он лохматым, оборванным и голодным. Мальчишка был тощим, как скелетик, но не переставал вырываться из железной хватки Алена, бешено глядя на нас. Взгляд у него был затравленный, как у загнанной в угол крысы.
Я тихо вздохнул, потирая глаза. Только этого ещё не хватало.
— Пусти, мать твою, ублюдок! Лопни твоя селезёнка, мерзавец вонючий! Пусти сейчас же! Чтоб твою мамашу черти в аду жарили, поганый ты урод! — пацан шипел, как разъярённая кошка, всеми силами пытаясь выкрутиться из хватки Алена, но тот крепко держал его за шиворот.
— Да пусти ты его, куда он денется, — сказал я, едва не добавив «с подводной лодки».
Ален выпустил мальчишку, напоследок одарив его лёгким подзатыльником. Пацан отскочил, обернулся, ожёг его бешеным взглядом. Только после этого он выпрямился, одёрнул свои лохмотья и уставился прямо на меня, глядя с таким вызовом и превосходством, будто это он здесь капитан.
— Ну? — спросил я.
— Что? — вскинулся мальчишка.
— И как ты сюда попал? — хмыкнул я.
Не хватало мне ещё детский сад на корабле устраивать.
— На шлюпке! Ты здесь капитан? Возьми меня в команду! — воскликнул мальчишка.
Моряки рассмеялись.
— В трюме прятался, паскудник. Его Оботе увидел, он негра в темноте не заметил, — сказал Ален, продолжая посмеиваться.
Я хмыкнул, продолжая раздумывать, что мне с ним делать, и не находил ни одной веской причины оставлять парнишку на корабле. Нет, за борт выкидывать я его не собирался, я же не зверь какой-то, но и принимать в команду десятилетку мне казалось глупым.
— Ты хоть знаешь, куда попал? — спросил я.
— Знаю! Вы — пираты! — выпалил мальчишка.
Моряки снова засмеялись.
— Серьёзное обвинение, юноша, — произнёс я.
— Вернулся бы ты лучше к мамке, парень, — произнёс кто-то из матросов.
Парнишка плотно сжал губы. Возвращаться ему было, очевидно, некуда.
— Звать-то тебя как? — спросил я.
— Андре-Луи, — ответил он.
Имя казалось смутно знакомым.
— Значит так, Андре-Луи. Твоё счастье, что я обычно не выбрасываю маленьких мальчиков за борт. Доберёмся до какого-нибудь порта, там тебя высадим, — сказал я.
Мальчишка сперва обрадовался, но потом помрачнел, рассчитывая совсем на другое.
— Я всё могу! Всё умею! Возьми меня в команду, мать твою! — зло выкрикнул он.
Я уставился на пацана тяжёлым взглядом. Тот бесстрашно смотрел мне прямо в глаза, сжимая кулаки, будто был готов кинуться в драку, несмотря на то, что находился среди двух десятков профессиональных головорезов. Отчаянный парнишка, что тут ещё сказать. Будь он чутка постарше, я бы, может, и подумал.
— Лет-то тебе сколько, воин? — спросил я.
— Пятнадцать! — выпалил он.
— Советую больше никогда мне не врать, — сказал я.
— Двенадцать… — вздохнул пацан.
— Вот это ближе к правде, — сказал я.
Андре-Луи стоял с таким видом, будто и не собирался отступать, и если мы его высадим, то он непременно проберётся назад. А если выбросим за борт — поплывёт вслед за кораблём.
— Месье Гайенн, выделите пареньку спальное место, — сказал я.
Мальчишка улыбнулся до ушей, но я поспешил умерить его пыл.
— Считай, что ты на испытательном сроке, парень. Если мне что-то не понравится — вылетишь с корабля, как пробка. Господа, объясните ему правила поведения на нашей шхуне, может, он сам сбежит в ближайшем порту, — сказал я. — Да накормите хоть, а то он тощий, как драный кот.
Я примерно понимал, что им движет. Сложно не мечтать о приключениях и добыче, когда ты влачишь нищенское существование на Тортуге, где каждый второй только и говорит о славных походах. Вдвойне сложнее попасть в команду, когда тебе двенадцать лет, а ты
