10. Побег стрелка Шарпа. 11. Ярость стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл
К самому монастырю вели каменные ступеньки. У входа росла древняя скрюченная олива, к веткам которой были привязаны с полдюжины лошадей. Два красномундирника несли караульную службу. На Шарпа они не обратили внимания, и он, нырнув под арку, оказался в сумрачном коридоре с дверями по обе стороны, покрытыми плотным слоем пробки. Заглянув в первую, капитан увидел полкового костоправа в рубашке с засученными рукавами. Тот точил скальпель.
– Готов обслужить, – бодро приветствовал он Шарпа.
– Не сегодня, сэр. Вы не знаете, где найти майора Хогана?
– В конце коридора, последняя дверь справа.
Ужин никому не доставил удовольствия. Сидели в маленькой келье, обитой пробкой по случаю приближения холодов. Ели рагу из козлятины, бобы, грубый хлеб и сыр. Вина было много. Хоган изо всех сил старался завязать и поддержать разговор, но Шарпу нечего было сказать майору Феррейре, который, в свою очередь, ни словом не упомянул о стычке на холме, где Шарп спалил телеграфную башню. Португалец предпочел завести рассказ о Бразилии, где он одно время командовал фортом в каком-то поселении.
– Прекрасные женщины! – воскликнул Феррейра. – Лучше я не видел. Самые прекрасные в мире!
– Включая рабынь? – спросил Шарп.
Хоган, поняв, что он хочет повернуть разговор на брата майора, закатил глаза.
– Рабыни – самые восхитительные! И такие послушные.
– Ну, выбирать-то особенно не приходится, – хмуро заметил Шарп. – Вряд ли ваш брат давал им много воли, а?
Хоган попытался вмешаться, но Феррейра остановил его движением руки:
– Мой брат? Что вы хотите этим сказать, мистер Шарп?
– Он ведь торговал рабами?
– Мой брат много чем занимался. В детстве его били за то, что он не был набожным, как того хотелось бы учившим нас монахам. Набожным он так и не стал. Отец бил его, потому что он не желал читать его книжки, но битье не помогло – он так и не проникся любовью к чтению. Ему больше нравилось носиться с детьми наших слуг. В конце концов нашей матери это надоело, и она, не в силах больше терпеть его проказы, отправила его в монастырь Санту-Эшпириту. Там из него тоже пытались выбить непослушание и дерзость, но мой брат сбежал. Ему тогда было тринадцать. Он вернулся через шестнадцать лет. Богатый и уверенный в себе. И уже никому, мистер Шарп, не позволено поднимать на него руку.
– Однако ж я его побил.
– Ричард! – Хоган укоризненно покачал головой.
Не обращая внимания на Хогана, Феррейра уставился на Шарпа через стол.
– Мой брат этого не забыл, – негромко произнес он.
– Но ведь все уже улажено, – вмешался Хоган. – Произошло недоразумение. Принесены извинения. Попробуйте-ка вот этот сыр. – Он пододвинул португальцу тарелку и повернулся к Шарпу. – Мы с майором сегодня допрашивали дезертиров.
– Французов?
– Господи, конечно нет. Португальцев. – Хоган объяснил, что после падения Алмейды десятки солдат размещавшегося в крепости гарнизона вступили в созданный французами Португальский легион. – Похоже, они поступили так только для того, чтобы оказаться поближе к нам и дезертировать. Только сегодня вечером пришло более тридцати человек. И все говорят одно и то же: французы атакуют утром.
– Вы им верите?
– Думаю, они говорят то, что знают. Но знают ли они правду? Так или иначе, приказ был готовиться к выступлению утром. Разумеется, никто не в курсе, какое решение примет Массена завтра.
– Мсье Массена, – язвительно усмехнулся Феррейра, – слишком занят любовницей, чтобы думать о сражении.
– Любовницей? – спросил Шарп.
– Его любовнице, мадемуазель Генриетте Лебертон, всего лишь восемнадцать, – объяснил Хоган. – Самому же Массена… сколько? Пятьдесят один? Нет, пятьдесят два. Ничто не отвлекает старика лучше, чем свежая женская плоть. Так что мадемуазель Лебертон – наш ценнейший союзник. Правительству его величества следовало бы платить ей жалованье. Например, гинею за ночь, а?
После обеда Феррейра настоял на том, чтобы показать британцам тот самый алтарь с деревянными грудями, который произвел столь глубокое впечатление на Клейтона. С десяток свечей освещали странные предметы, дюжины других уже сгорели и расплылись восковыми лужами.
– Женщины приносят эти груди, чтобы исцелиться от болезней, – объяснил Феррейра. – Женских болезней. – Он зевнул, достал из кармашка жилета часы и покачал головой. – Мне пора возвращаться. Думаю, стоит лечь пораньше. Противник может атаковать на рассвете.
– Будем надеяться, – сказал Хоган.
Феррейра перекрестился, склонил голову перед алтарем и ушел. Когда звук его шагов стих в конце коридора, Шарп повернулся к майору:
– Ну и на кой черт это все понадобилось?
– Что понадобилось?
– Ужин!
– Он всего лишь демонстрировал дружелюбие. Хотел показать, что не держит зла. Что обид не осталось.
– Он также сказал, что его брат ничего не забыл.
– Не забыл, но ему дали понять, что конфликт следует считать исчерпанным. Это и вас касается.
– Не верю я им. Ни одному, ни другому, – бросил Шарп и отступил в сторону, потому что дверь распахнулась и в маленькое помещение ввалилась веселая толпа британских офицеров.
И только один был не в форме. Лорд Веллингтон скользнул взглядом по капитану, но, кажется, не
