Понсон дю Террайль - Грешница

— О чем это?

— Да о том, что произошло здесь, так как я положительно ничего не понимаю из всего того, что произошло здесь.

— Но ведь и я тоже нахожусь в таком же полном неведении.

— Как!

— Очень просто… ты узнаешь все по приезде в Париж.

— Разве я еду в Париж?

— Да, и сейчас же.

— Вы едете со. мною?

— Нет, — ответил виконт де Камбольх и, подав руку молодой женщине, вывел из харчевни и провел под навес, : где стояла дорожная карета, запряженная четвериком свежих лошадей.

Тюркуаза села в нее.

— Эй! Почтарь! Гони во всю мочь до Парижа! Два золотых на водку! — крикнул во все горло Рокамболь и добавил шепотом: — На улицу Виль л'Евэк.

Карета тронулась, бич захлопал, бубенчики зазвенели, и Тюркуаза быстро понеслась в Париж.

Вантюр и виконт де Камбольх молча проводили ее и вернулись обратно в гостиницу, где им предстояло исполнить еще несколько поручений сэра Вильямса. В то время как Тюркуаза выехала из харчевни, на дворе стало уже светать. Она приехала в Париж в девять часов утра и, въехав во двор своего отеля, узнала от своего лакея, доверенного сэра Вильямса, что Фернан Роше только что вышел от нее.

Фернан, уже привыкший приезжать рано утром к своей возлюбленной Женни, по обыкновению, явился и в этот день и, ничего не подозревая об отъезде Тюркуазы, прошел прямо в ее комнаты.

Наверху он встретил только одну горничную Тюркуазы, которая и подала ему записку, продиктованную накануне сэром Вильямсом.

Записка эта произвела на Фернана почти такое же действие, как внезапный выстрел над ухом пугливой, лошади.

Он прочел вторично письмо, затем еще раз и, наконец, . мало-помалу успокоился…

Он подумал и ушел, сказав, что зайдет вечером узнать; не приехала ли барыня.

Не прошло десяти минут после его ухода, как вернулась Тюркуаза.

Лакей, доверенный сэра Вильямса, передал ей запечатанное письмо.

Тюркуаза распечатала его и узнала почерк.

— Это от него, — подумала она. «Милая моя красавица, — писал он, — вы, вероятно, воротитесь к девяти часам утра, если только мой друг виконт де Камбольх понял мои желания и хорошо исполнил их. Ложитесь спать, решительно никого не принимайте, и в особенности Фернана, который должен думать, что вы еще не приехали, и ждите меня. Я разбужу вас завтра часа в четыре или в пять».

— Все это ничего не разъясняет мне, — подумала она и немедленно легла в постель.

Утром ее разбудил резкий голос сэра Артура Коллинса.

Сонная красавица открыла глаза и увидала его сидевшим у ее ног.

— Ну, крошка, — проговорил он, — надо просыпаться и вставать.

— А! — пробормотала она. — А я так славно спала…

— Нам надо поговорить об одном важном деле.

— Поговорим, — заметила Тюркуаза.

— Тебе нравится этот отель?

— Что за вопрос!

— А триста тысяч франков, кроме этого, привлекают тебя или нет?

Тюркуаза презрительно сжала губы.

— Это немного, — сказала она, — Фернан сделает для меня гораздо больше.

— Ошибаешься, моя милая…

— Что? — вскрикнула она, привскочив на месте. Сэр Артур не моргнул.

— Мое дитя, — сказал он спокойно, — у тебя очень плохая память, и ты все время забываешь, что без меня Фернан и не знал бы даже о твоем существовании.

— Это правда, но…

— Это значит, что Фернан сделает для тебя то, что мне угодно.

— Как! — проговорила Тюркуаза. — Так, по-вашему, я не могу делать того, что хочу?!

— Нет.

Это-то «нет» было произнесено так отчетливо и таким тоном, что Тюркуаза мгновенно поняла, что ей надо подчиниться своему противнику.

— Но позвольте, — попробовала возразить она, — вы ведь все-таки не опекун мне, и если Фернану будет угодно разоряться на меня…

Сэр Артур пожал плечами.

— Что это, моя красавица, — проговорил он насмешливо, — да вы совсем не такая умная женщина, как я сначала предполагал. Неужели вы воображаете, что я устраиваю только ваши дела, а не свои…

— Это правда, — прошептала она, прикусив губу, — вы хотите получить за комиссию.

— Да, ровно два миллиона!..

Тюркуаза так и привскочила на своем месте.

— Вы с ума сошли! — вскрикнула она.

— Ну нет, — ответил сэр Артур, — я обделываю дела, вот и все.

Молодая женщина встала, надела капот и спокойно села в кресло.

Она была совершенно хладнокровна.

— Кто хочет слишком много, тот не получит ничего, — проговорила она, — Фернан любит меня и, поверьте, сделает все то, что я захочу.

Но эти слова нисколько не смутили сэра Артура и не лишили его хладнокровия.

— Ты ошибаешься, — сказал он, — мне стоит сказать только одно слово, чтобы Фернан больше никогда не был у тебя. У меня в руках находится одно из писем, которые ты писала к Леону Роллану.

Она невольно побледнела.

— Ну так я сознаюсь ему во всем, и он, конечно, простит меня.

Сэр Артур опустил свою руку в карман и, вынув оттуда кинжал, спокойно вытащил его из ножен.

— А это еще лучше письма, — добавил он прехладнокровно.

Тюркуаза испуганно протянула руку к сонетке. Баронет громко расхохотался.

— Вы знаете очень хорошо, моя милая, что все ваши люди принадлежат мне, следовательно, если бы я даже убил вас, то они помогли бы мне скрыть след моего, так сказать, преступления.

Тюркуаза опустила руку и глубоко вздохнула. Она поняла, что была связана по рукам и по ногам своим ужасным благодетелем.

— Однако, — продолжал он, — вы неблагоразумны, мой ангел, вы даже забыли уже то, что месяц тому назад вы мерзли от холода… в пятом этаже в Ситэ де Мартир… Вам теперь дали отель в пятьсот тысяч франков, одной мебели на сто тысяч экю, право на пятнадцать тысяч ливров ежегодного дохода… и вы все еще жалуетесь!.. Тюркуаза прикусила себе губы.

— Хорошо, — проговорила она, — говорите скорей ваши условия, я их принимаю…

— Отлично… наконец-то вы становитесь благоразумны, — заметил сэр Артур, садясь подле нее.

— Да, но я не предвижу, откуда могут явиться так скоро два миллиона; ведь для этого нужно время.

— Положительно это вздор, они будут у нас завтра же, если вы только будете ловки.

— Завтра?! Это немыслимо…

— Я говорю серьезно… к тому же, — добавил сэр Вильямс, — нам необходимо поторопиться. ,

— Это, сколько мне кажется, совершенно напрасно… Фернан, право, богаче всякого индийского короля… а с терпением можно бы было сделать что-нибудь гораздо лучше.

— И это опять-таки все вздор, так как он получит от своей жены в приданое, по свадебному договору, ровно три миллиона… Итак, вот все, чем он может законно распоряжаться.

— А! — заметила разочарованно Тюркуаза.

— А так как он уже тронул первый миллион, — продолжал сэр Артур, — а я беру два остальных для себя, to для вас и останется триста тысяч… Все остальное принадлежит его сыну, и никто не имеет на остальное ни малейшего права.