Михаил Голденков - Три льва
— Помочь? — Кмитич усмехнулся, смущенно пригладив рукой рыжеватые усы. — А почему тогда лишь одного пана посла прислали? Может быть, было бы неплохо хоругвь солдат прислать?
— Мы пока не можем, — мило улыбнулось чисто выбритое лицо австрийского представителя, — вы же знаете, какие у нас напряженные отношения с Турцией. Мы их, можно сказать, данники. Нельзя на данном этапе, чтобы турки увидели нашу активность на военном поприще. Они сразу набросятся на наши границы и захватят саму Вену.
— То есть вы предлагаете нам разбить турок, а видя, как они утекают, бежать вместе с нами, бить их в спину и кричать о совместной победе? — подбоченился Кмитич, не обращая внимания на Собесского, метавшего в его сторону страшные взгляды.
— Это мне знакомо! — улыбнулся Кмитич, поворачиваясь к Володыевскому. — Когда мы разбили и прогнали московитов, то премию за победу получали паны польские и литвинские, коих я как-то в бою и не видел рядом ни с собой, ни с Чарневским, ни с Михалом Казимиром или Богуславом. После победы уж столь много победителей нашлось, претендующих на премиальную экономию короля! Вот и сейчас! Где союзники австрийцы? Где польские хоругви? Что-то я сейчас вокруг себя вижу лишь только трех русин и двух литвинских чудаков вместе с собой. Ну и вот тайный австрийский посол с божьей помощью!
— Пан Самуэль! — попытался остановить Кмитича Собесский, но оршанский полковник словно и не замечал гетмана.
— Где хотя бы Великий гетман Михал Пац? — продолжал негодовать Кмитич. — Или все помощники попозже подтянутся, когда пенензы из Варшавы привезут, чтобы платить отличившимся?
Посол стоял, опустив голову. Где-то жужжал залетевший в этот теплый летний день в палатку черный мохнатый шмель. Володыевский усмехался. Лужецкий, заложив руки за спину, кажется, наблюдал лишь за одним шмелем, а Михал хмурил брови под полями своей черной кожаной шляпы с блестящей серебряной пряжкой на высокой тулье. Он полагал, что поведение друга не дипломатично. Но неожиданно Собесский стал заступаться за Кмитича.
— Вы правы, пан полковник. У победы всегда много сестер, а поражение — всегда сирота. Но политика — дело тонкое. Австрия нам, в самом деле, не может сейчас помочь с армией, но ситуацию хочет контролировать, отслеживать, чтобы вовремя оказать эту самую помощь.
— Вовремя для себя или для нас?
— Для нас всех, — ответил за Собесского Герберштейн, — и не надо думать, что мы такие уж нахлебники, пан полковник. Я не так давно ездил в Москву. Прилагал большие усилия, чтобы привлечь на нашу сторону царя. И если честно, то кое-чего достиг на переговорах.
— И чего же? Лапотники уже в пути? — спросил, приподняв брови, Кмитич. Все с любопытством уставились на посла.
— Московия не может пока воевать с Турцией, как, похоже, и не хочет. Но царь обещал и не помогать султану ничем, как бывало ранее, и не мешать нам, то есть вам, литвинам, противостоять султану.
— Значит; царь просто пообещал вообще ничего не делать? Это и есть «кое-что» в перетягивании царя на нашу сторону? Великолепно, пан посол! — иронично усмехнулся Кмитич. — Обещал, значит, царь больше на Речь Посполитую не нападать, ибо рыло и так в крови! Успешная миссия, пан посол, поздравляю! Ну, дзякуй за помощь! — развел по-шутовски Кмитич руки. — И стоило разве ездить так далеко?
Но посол не обиделся. Он почему-то даже улыбнулся.
— Я уже был в Каменце. Привез туда двух наших специалистов по бастионам и артиллерии. И передал старосте Андрею Потоцкому один любопытный документ, что вас весьма заинтересует. Не забудьте спросить его об этом документе.
— Что за документ? — нахмурился Кмитич, не понимая посла.
— Это грамота пана Филона Кмита на Смоленское воеводство и сенаторство. Нашел по дороге в Москву под Чернобылем в заброшенном замке.
Сердце Кмитича екнуло. Замок деда! Австриец там был! Оршанский князь побледнел.
— Где вы, говорите, были?
Герберштейн смущенно улыбнулся, опуская глаза:
— Под Чернобылем, как я уже говорил. По дороге в Московию. Вот, нашел в замке грамоту и прихватил с собой. Знал бы, что вы будете здесь, передал бы вам. Но, памятуя о том, что пан Потоцкий литвинских кровей, отдал ему. Так, я полагал, будет надежней. Ну, а теперь вы же все равно в Каменец едете!
— Дзякуй великий, — Кмитич стоял уже не бледный, а с пурпурным лицом. Ему было жутко стыдно, что его родовой замок, заброшенный и забытый, навещал не он, а какой-то австрийский посол в Московию.
— Вот и славно! Спор закончен! — усмехнулся в усы Собесский. — Все, панове, мы не на ярмарке, и давайте теперь наши дела обсуждать! Так, паны шаноуные, — начал Собесский, обводя всех тяжелым взглядом.
Кмитич вздрогнул. Ему вдруг почудилось, что в образе Яна Собесского всплыл облик покойного Януша Радзивилла. «Вот же чертовщина! — Кмитич прикрыл на мгновение глаза, потер лоб рукой. — А ведь Ян на него сейчас и в самом деле похож. Янушу в день смерти и лет столько же было!»
Собесский тем временем продолжал:
— Речь Посполитая не подготовлена к защите. На мне, панове, лежит ответственность и обязанность охраны отчизны нашей милой. Но, не имея никаких возможностей ведения боя в поле с огромной армией Порты, рассчитываю задержать турецкие силы возле Каменца-Подольского, чтобы дать возможность собрать как регулярное войско, так и шляхетское рушение. Планирую подтянуть к Каменцу все гарнизоны с ближних крепостей и городов, за исключением таких как Меджибож, Бар, Брацлав. Также король прислал нам для поддержки каменецкого гарнизона полторы тысячи казаков. Я с армией затем вдарю, приду на помощь. Главное — продержаться в городе до моего подхода. Згодны, панове, с моим планом?
Все молчали. Прервал паузу лишь Кмитич:
— А как сам Каменец? В каком состояние фортеция?
— Крепость прочная. Бастионы, стены — все построено по последней инженерной мысли. В 55-м году крепость выдержала девять штурмов Хмельницкого и его московитов. Все девять штурмов провалились у Хмеля. Но гарнизон маленький, — рассеянно провел ладонью по усам Собесский, — собственный гарнизон крепости состоит из двухсот человек пехоты. Командует там подольский староста Потоцкий, вы его, панове, знаете. Добрый ваяр. Я распорядился, чтобы туда отправился нанятый в Швеции бискупом Тржебицким полк в пятьсот человек. Пан Володыевский!
— Так, пан гетман, — откликнулся «маленький рыцарь».
— Вы также направляетесь в Каменец. Тем более что это ваш родной город. Сколько у вас людей?
— Двадцать четыре драгуна осталось.
— Не густо, однако, — буркнул кто-то.
