Дороти Даннет - Игра кавалеров
— Пути твои и того джентльмена, который пытался убить меня, разошлись?
Уна улыбнулась.
— Можно сказать, что у нас возникли небольшие разногласия, — ответила она. — Но не обольщайся мыслью, что будешь свободен. Для его целей, как и для моих, все равно, заточен ты или мертв, а то, о чем он не знает, не причинит ему беспокойства.
Лаймонд лежал неподвижно, пытаясь сосредоточиться. Когда-то давно, в Шотландии, Мариотта рассказывала об Уне О'Дуайер. Даже до Руана и позора О'Лайам-Роу на площадке для игры в мяч он проявлял осторожность; однако Уна пресекла все попытки привлечь ее и в то же время едва скрывала, что знает правду о Тади Бое. О'Лайам-Роу — вот кого она хотела убрать с дороги. Робин Стюарт и его хозяин тоже пытались навредить О'Лайам-Роу, принимая его за Лаймонда. Уна знала, что это не так, однако не вывела их из заблуждения.
Но затем Стюарту позволили установить, под какой личиной скрывается Лаймонд, и лучник, видимо, доложил своему хозяину, в результате чего и произошел несчастный случай у Тур-де-Миним. И Уна, которая не любит принуждения, чей хитроумный замысел относительно О'Лайам-Роу выплыл на свет Божий, узнала о заговоре и заранее приняла решение, типичное для нее, — не предупреждать Тади, но спасти, если он останется жив. Так что джентльмен, требования которого вызывали ее возмущение, и хозяин Робина — одно и то же лицо.
Кто? Она не сказала. Надо подумать еще. Ее тетка не знала о том, что Уна спасла его. Если он лежал, как можно предположить, в пустом особняке Мутье, Уна не смогла бы приходить сюда часто. А единственными верными ей людьми были старая служанка и два грума. Девушка не собиралась его отпускать, но теперь, когда Лаймонд пришел в себя, как удержать его? Он осторожно спросил:
— А ты не боишься, что твой высокородный друг узнает, как ты была милосердна, и, может, даже выследит нас? В моем исчезновении из Амбуаза есть своя доля тайны. Мертвецы не ходят.
— Больные слишком много болтают, — заметила Уна, — и пьяницы тоже несдержанны на язык. Мысль моего высокородного друга, как ты его называешь, работает в другом направлении. Полагаю, он думает, что ты исчез, потому что твои люди постарались замести следы. Ему это только на руку.
— Должен ли я понимать, что он теперь перенесет все внимание на моего брата? — спросил Лаймонд без всяких ухищрений.
Последовала короткая пауза, которую он про себя отметил. Затем Уна сказала:
— Вряд ли он станет предпринимать какие-то шаги до тех пор, пока не выследит Робина Стюарта.
Это означало, что исчезновение Стюарта удивило его хозяина, удивило и обеспокоило. Может, он опасается, что Стюарт выдаст его? А может, просто рассчитывал свалить вину на Стюарта, если какая-нибудь очередная интрига закончится провалом. И как этот неизвестный дворянин (Боже, нужно непременно упросить эту женщину открыть его имя!), как он узнал, что Стюарт исчез?
Обрушившаяся с новой силой боль окутала его белым туманом. Он прикинулся удивленным:
— Но Стюарту уже пора бы вернуться, — и по выражению ее лица уже понял, каким будет ответ.
Уна улыбнулась:
— Ну полно, милый мой, Джордж Пэрис служит любому, кто платит. Неужели ты думал, что твоя короткая встреча на острове д'Ор — единственная и неповторимая?
Голос ее сделался тонким, солнечный свет начинал меркнуть, времени оставалось мало. Изо всех сил стараясь быть точным, чувствуя, как голос слабеет и прерывается, Лаймонд заговорил:
— Если этого человека разоблачат, ты погибнешь вместе с ним. Если его не разоблачат, он рано или поздно ради собственного спасения выдаст тебя. Назови его имя и позволь мне расправиться с ним. Я этому обучен, это мое ремесло, и никто другой не сможет добиться успеха. Клянусь тебе, я прав. Доверься мне. Сейчас ты обладаешь единственной в своем роде властью. Здесь, в эту минуту, ты можешь добиться славы среди потомства, какой никогда не смогла бы достичь сама. Если ты станешь медлить, то все потеряешь. Я обещаю тебе это тоже. А если ты потеряешь все, что станет с тобой?
Пока он говорил, Уна встала и запалила трут. Прикрыв его ладонью, она подошла сначала к одному краю бедного ложа, затем — к другому и осторожно зажгла тонкие свечи. Тошнотворно-сладкий запах заструился по комнате. Склонив голову, девушка глядела на него, и тяжелые волны черных волос отливали бронзой на свету.
— …Что станет со мной? То же, что с Тади Боем Баллахом, безусловно, — сказала она своим грустным усталым голосом.
Лежа неподвижно, с открытыми глазами, вдыхая сильно пахнущий дым, Фрэнсис Кроуфорд не отвечал.
Подойдя к двери, Уна обернулась:
— Я бы скорее доверила любой секрет Филиму О'Лайам-Роу, чем тебе. Ты останешься здесь до тех пор, пока я не приведу сюда одного человека, и с тобой поступят так, как он сочтет нужным. Если ты сбежишь к своим шотландским друзьям, я сообщу французскому королю, где ты находишься. Если ты укроешься у французских друзей или тебя увидят на улице — если ты вообще куда-нибудь уйдешь из этой комнаты, — то предстанешь перед судом за ересь, воровство и государственную измену. Сыщики с прошлой недели ищут тебя в Амбуазе и Блуа. Обыскивают каждую лодку, покидающую Нант. Есть неопровержимые доказательства того, что это ты задумал протянуть веревку, из-за которой произошла катастрофа у Тур-де-Миним.
В твоей комнате обнаружили драгоценности короля; ведется работа по выяснению твоей личности. Даже если новых улик и не будет, достаточно копнуть чуть поглубже, чтобы повесить тебя как шпиона. Прелестная ситуация. Обдумай ее как следует в следующий раз, когда проснешься… Спокойной ночи. Приятных сновидений, — заключила Уна О'Дуайер.
Она совершила одну-единственную ошибку. Новости о поисках Тади вызвали у Лаймонда только ощущение брошенного вызова, мгновенное, против воли возникшее чувство восхищения ею. Но то, что она сказала чуть раньше, высвободило его холодный, непреодолимый, ужасающий гнев. Обе ноги и левая рука его были притянуты ремнями к кровати, но правая, поврежденная, только подвешена к сломанной ключице. На долю секунды преодолев боль, он решительно выдернул руку из повязки и изо всех сил ударил по ближайшему подсвечнику.
Результат превзошел его ожидания. Пол покрывал толстый слой сухого тростника. Маслянистые свечи, покатившись, быстро образовали розовый ковер огня, который в считанные мгновения охватил светлое вощеное дерево. От резкого движения он ощутил нестерпимую боль в сломанной ключице и, задыхаясь, погрузился во тьму. Уна, стоявшая в двух шагах от двери, увидела, как темная голова опускается на смятое полотно и падает рука, озаренная пламенем. Она закричала, призывая грума, и бросилась обратно в комнату.
