Станислав Гагарин - Три лица Януса
- Недурно для недоучившегося философа, - иронически заметил обер-лейтенант фон Герлах.
- Наш фюрер и есть тот сверхчеловек, о которых всегда тоскует человечество, - не обратив внимания на замечание Фридриха, продолжал майор-ницшеанец. - Наша нация велика уже потому, что она дала миру этого человека. Фюрер оставит след своей руки на. тысячелетиях, как на мягком воске, повелитель и властелин мира из плеяды тех немногих, "при виде которых, - по словам Ницше, - побледнеют и исчезнут все бывшие на земле страшные и добрые духи".
- Вот тут ты безусловно прав, Генрих, - сказал обер-лейтенант, - духи давно уже побледнели...
"Очень мне нужны разговоры на скользкие темы!" - подумал гауптман.
В последнее время Вернер стал уставать от общества этих людей. Он прекрасно играл свою роль, даже не играл - разведчик научился думать так, как должен был думать Вернер фон Шлиден, сын германского дворянина и дипломата, верный слуга фюрера и рейха. Он ни на йоту никогда не отступал от созданного в свое время образа, гауптман привык к своему искусно сформированному психологическому двойнику и чувствовал себя в этом обличье свободно и легко. Но теперь временами Вернера охватывало чувство тяжести, будто нес он большую и неловко уложенную на спине ношу. Свое, настоящее настойчиво рвалось наружу, с этим было все труднее справляться. Конечно, он был далек от того, чтобы сорваться, выдать себя.
И еще он устал от одиночества... Это тяжелое бремя. Одинок ли разведчик, находящийся во вражеском стане при исполнении служебных обязанностей? И да, и нет. В силу особенности профессии разведчик не имеет права на откровенность с кем бы то ни было, не имеет права на искренность, а следовательно, у него нет настоящего друга, который был бы посвящен во все замыслы, во внутреннюю жизнь разведчика. Но один человек не в состоянии ничего Сделать. И разведчик находит людей, которые помогают ему. Разными мотивами руководствуются эти люди, но их помощь разведчику необходима. И еще необходимы-товарищи по невидимому фронту, которые идут от Центра для связи с ним, находящимся в тылу врага. И необходимы те, кто остался по другую сторону баррикад, его близкие и родные, которым он не имеет права послать и самой малой весточки о себе. Да, разведчик одинок для себя, и он не одинок для всех... Постоянное перенапряжение может вызвать опасность психологического срыва. В тех случаях разведчику необходима разрядка, отдых, смена обстановки. И, зная об этом, руководство разведки время от времени устраивает своему работнику вызов в Центр, переброску в другую страну. Но когда идет война, это исключается. Теперь она близилась к концу, и у Ахмедова-Вилкса тем более не было права на передышку.
Ночью советская авиация бомбила Кенигсберг. Когда первые звенья тяжелых машин появились над городом, четверка немецких офицеров давно уже покинула "Кровавый суд" и весело опорожняла бутылки, захваченные предусмотрительным Вернером из ресторана. Им с успехом, свидетельствующим о немалом опыте, помогали в этом занятии три девицы из варьете, которых удалось подхватить в конце вечера.
Расположились они в двухэтажном просторном особняке, принадлежавшем отцу фон Герлаха. Родители Фридриха уехали в поместье, подальше от бомбежек, и дом в Амалиенау служил отличным местом для кутежей приятелей обер-лейтенанта.
Когда послышался гул моторов, девицы подняли было панику и пытались бежать в убежище. Но добрый коньяк - его разлил всем в бокалы Вернер привел девиц в чувство, а хозяин сказал:
- Русские не бросают здесь бомбы, щадят мирное население.
Горькая усмешка тронула его губы.
Вскоре майор Баденхуб храпел на диване в гостиной, и это было кстати, так как девиц на всех не хватало. Офицеры вышли в соседнюю комнату и разыграли их между собой. Вернеру выпало ухаживать за миловидной шатенкой с длинными ресницами, грустными глазами и стройной фигурой. Звали девушку Ирмой.
Генрих Махт вскоре совсем захмелел и лез целоваться к фон Шлидену, повторяя, что Вернер великолепный парень. Обер-лейтенант уже исчез со своей подругой, а белокурая толстушка, доставшаяся Махту, дергала его за рукав и тянула к лестнице, ведущей в верхние комнаты.
Наконец Вернер остался один с Ирмой. Они прошли небольшой коридор и очутились в комнате с широкой кроватью. Гауптман снял мундир, повесил его на спинку стула и сел спиной к Ирме, стоящей у кровати.
В доме затихло. Вернер достал из кармана сигареты и сидел не поворачиваясь.
Докурив сигарету, он смял ее, поднялся, развел в стороны руки, потягиваясь, и обернулся.
Ирма, одетая, сидела на краешке кровати и в упор смотрела на гауптмана.
- Я думал, ты уже спишь, - сказал Вернер.
Она сощурилась:
- Купил бутылку - и сразу в постель?
- Ну зачем ты так? - сказал Вернер и шагнул к женщине.
- Не подходи! - зло выкрикнула Ирма.
- Глупая! - сказал Вернер фон Шлиден. - Плохо знаешь людей, дорогая фрейлейн. Я отношусь к тем мужчинам, которые только тогда могут быть с женщиной, когда она хочет этого. - Он отвернулся и снял со спинки стула мундир: - Спи, маленькая, спи спокойно. Пойду поищу другое пристанище.
Гауптман открыл дверь и шагнул в коридор.
- Подожди! - громким шепотом остановила его Ирма.
Вернер вернулся, прикрыв дверь, и остановился перед Ирмой, продолжавшей сидеть на кровати.
- Оставь мне сигареты, - сказала она.
Гауптман протянул ей пачку, потом нашарил в кармане зажигалку и отдал ее тоже.
- Не уходи, - сказала вдруг Ирма. Она привстала, схватила, Вернера за рукав мундира и потянула к себе. Судорожно всхлипнув, вздохнула. - Посиди со мной...
Владелец бакалейного магазина на Оттокарр-штрассе Вольфганг Фишер обосновался в Кенигсберге около двадцати лет назад. Приехал он откуда-то из Силезии, имея небольшой капиталец, и сразу приобрел лавку разорившегося торговца в Понарте. Дела у Фишера шли хорошо. Он обладал особым чутьем на конъюнктуру. Клиенты Фишера оставались довольны умеренными ценами и высоким качеством его товаров.
Через два года Вольфганг Фишер женился на Шарлотте Венк, единственной дочери Иоганна Венка, члена городского магистрата.. Женился Фишер удачно. Шарлотта была хорошей женой, и не менее хорошее он взял за ней приданое. Первое обстоятельство принесло Фишеру постоянное, никогда не оставляющее его чувство душевного равновесия, а второе - возможность прикрыть торговлю в Понарте и обосноваться на Оттокаррштрассе, в Амалиенау, аристократическом районе Кенигсберга.
У Вольфганга Фишера связи были в самых различных кругах. Ведь независимо от социального положения подавляющее число людей любит хорошо поесть и вкусно выпить, а Фишер обеспечивал эту возможность для сильных мира сего и тогда, когда замахнувшемуся на всю планету третьему рейху пришлось-таки основательно затянуть пояс.
