Станислав Вольский - Завоеватели
Великий адмирал уже год назад пережил эти минуты. Он не радовался — он тревожился. Молчание и тьма долгожданной Эспаньолы пугали его. Недалеко от берега был выстроен укрепленный форт, и в нем осталось три десятка солдат. Неужели никто из них не заметил приближающейся эскадры? Почему не видно огней? Почему не слышно голосов? Где колонисты? Где толпы гостеприимных индейцев, лепечущих приветствия на своем смешном языке и протягивающих руки за безделушками?
Адмирал нахмурился и приказал выстрелить из сигнальной пушки. Раздался один выстрел, другой, третий, четвертый… Им ответило только гулкое эхо прибрежных лесов да крики потревоженных птиц. Люди молчали.
Стараясь ничем не выдать своего волнения, адмирал ушел в каюту. Долго сидел он там, пока матрос не доложил, что на пироге приехал индеец.
Индеец был послан кациком (вождем) Гваканагари и принес невеселые вести. Из его отрывочных и сбивчивых фраз выяснилось, что часть оставленного гарнизона погибла от болезней и раздоров, некоторые из солдат ушли в глубь острова, а вскоре после этого на форт и соседнюю индейскую деревню напал вождь другого племени, Каонабо, который сжег и постройки белых и хижины индейцев.
Выездка Христофора Колумба в Америке. Гравюра XVI века.
Рано утром испанцы высадились. То, что увидел адмирал, подтверждало рассказ посланца. От форта и туземных хижин остались лишь обгорелые бревна, успевшие зарасти высокими травами. Кое-где были разбросаны клочки материй и одежды и обломки привезенных европейцами предметов. Под небольшим бугром насыпанной земли откопали одиннадцать трупов. По всем признакам, это были испанские солдаты.
Мало-помалу из лесов стали выходить индейцы, и история уничтожения форта окончательно разъяснилась. Среди начальников форта начались распри, перешедшие в вооруженную борьбу. Гарнизон разделился на две партии, и большая часть солдат разбрелась по острову в поисках золотых россыпей, о которых так много рассказывали туземцы. Солдаты грабили и убивали индейцев и так восстановили против себя население, что сопернику Гваканагари, кацику Каонабо, ничего не стоило собрать большой отряд и истребить всех испанцев, оставшихся в форте и его окрестностях. Сам Гваканагари, опасаясь, что и его постигнет такая же судьба, убежал со своим племенем в далекие леса и там скрывался.
На розыски дружественного кацика Колумб послал целый отряд. Через несколько дней адмиралу донесли, что кацик находится неподалеку, на восточном берегу острова. Он лежит с перевязанной ногой, жалуется на боль от ран и без конца рассказывает, сколько бедствий пришлось вытерпеть ему и его племени за дружбу с белыми. Колумб решил немедленно посетить вождя.
В сопровождении пышной свиты, с тюками подарков адмирал отправился к кацику. Он участливо расспрашивал его о происшедшем, уверял в своей неизменной дружбе, дарил направо и налево разноцветные бусы и приказал своему врачу осмотреть и перевязать раны вождя. Ран, впрочем, никаких не оказалось: очевидно, кацик выдумал все свои болезни и разыгрывал пострадавшего, чтобы смягчить белых. Вместе с Колумбом Гваканагари отправился на адмиральский корабль и без конца поражался тому, что видел.
«Кто он — друг или изменник?» спрашивал себя Колумб и никак не мог ответить. Отец Бернардо полагал, что разрешить этот вопрос очень легко.
— Святая инквизиция знает прекрасные средства для того, чтобы установить истину, — убеждал он адмирала. — Гнусный язычник обманывает вас. Он поступает так по наущению дьявола, а следовательно, знается с нечистой силой. В этих случаях рекомендуется вздернуть грешника на дыбу, а если он не сознается, поджарить его пятки на угольках. Не медлите, сеньор адмирал, последуйте моему совету!
Колумб не решился на эту меру. Подвергнуть кацика пытке — значило окончательно испортить отношения с туземцами, а это при данных обстоятельствах было слишком рискованно. Кацик ушел от адмирала невредимый, выражая словами и жестами свою дружбу и преданность. Но, когда на следующее утро его хотели опять пригласить на корабль, оказалось, что вождь со своим племенем исчез бесследно.
— Месть, месть! — в один голос кричала свита Колумба, теперь уже не сомневавшаяся в предательстве Гваканагари.
— Для этого нужно сначала, найти тех, кому вы будете мстить, — насмешливо произнес адмирал. — Ищите их вон в этих лесах! Да и кроме того, сейчас нам мстить некогда, нам нужно строиться. Форт Навидад погиб — необходимо воздвигнуть новый город.
Недели через две выбрали место для нового поселения. В двух днях пути к востоку от сожженного форта находилась обширная бухта, на берегу которой возвышалась высокая скала. Скала была чрезвычайно удобна для сооружения крепости, а на ровных и плодородных берегах, прорезанных двумя речками, можно было разбить большой город. Будущую столицу острова Колумб назвал Изабеллой, в честь королевы.
На другой же день после прибытия флотилии приступили к работе. Одни выравнивали почву и отводили места для церкви, городского склада, казарм и адмиральского дворца, другие рубили и подтаскивали деревья, третьи разгружали припасы, четвертые выводили лошадей. Колумб переходил от одной группы к другой, и находившиеся поблизости от него Охеда и Пизарро замечали, как с каждым часом лицо его все более и более мрачнело. Только теперь выяснялось, каковы были помощники, снаряжавшие в Кадиксе его флотилию. Для экспедиции были закуплены прекрасные рослые кони — перед самой погрузкой их подменили тощими клячами. Муку положили в ящики полусырой, и она покрылась плесенью. Вместо соли во многих мешках оказался песок. Лекарств и целебных трав было втрое меньше, чем нужно. Агенты архидьякона Фонсеки поработали на славу. Только теперь понял адмирал, что обозначали их странные, кривые улыбки, их льстивые, но уклончивые ответы, их невнимание к отданным приказам.
— Это значит — голод, — тихо проговорил Колумб. — Голод — и потом бунт.
— Поздно спохватился, — не то с насмешкой, не то с сожалением шепнул своему спутнику Охеда, уловивший эти слова. — Надо было почаще ходить на пристань, вместо того чтобы гарцевать по городу рядом с наследником престола!
Колумб оказался прав. Он ошибся только в одном: сначала начался бунт, а потом голод. Настоящих колонистов-земледельцев, которых так добивался Колумб, среди приехавших было немного. Большинство были нищие гидальго, не умевшие и не желавшие работать. Уже на третий день человек сто объявили, что рубить лес не пойдут, разлеглись под деревьями и начали играть в карты, а еще через несколько дней только половина солдат исполняла приказания адмирала, остальные спали, рассказывали истории или просто слонялись по берегу.
