Андрей Жвалевский - Москвест
— Вот и поедим, — обрадовалась Маша.
— Ты что? — возмутился Мишка. — Ты представляешь, сколько она стоит дома? Да это дурные деньги, мы озолотимся! А ты хочешь это сокровище за еду отдать?
— Ты же сам все время ноешь, что есть хочешь!
— Еще не хватало за эти отбросы еще и платить!
— За все в жизни приходится платить! — взвилась Маша.
— Я тебя умоляю, ты эти свои мудрые мысли оставь для нищих! У тебя их тоже полная калита!
— Калита? — переспросила Машка, нахмурясь.
— Был же такой князь, да? — уточнил Мишка.
— Иван Калита! — воскликнули ребята почти одновременно и замерли.
— Ну и? — спросил Мишка через пару секунд. — Почему нас никуда не переносит?
— Может, мы неправильно угадали? Или нужно угадать что-то не то? — задумалась Маша.
— То… Не то… Что они там, с ума посходили? — возмутился Мишка. — Мы угадали, что еще надо?
— Цыц! — шикнула Маша. — Еще не хватало обратно унестись!
На улице стало стремительно темнеть.
— Надо искать место для ночлега, — сказала Маша.
— Я не собираюсь спать голодным, — забубнил Мишка.
— Флаг тебе в руки, — огрызнулась Маша и осмотрелась. — Лично я пойду в ближайший сарай и буду ждать утра.
Миша несколько минут попереминался с ноги на ногу, поругался в темноту, а потом быстренько шмыгнул за Машей.
* * *Маша проснулась первая. Вставать очень не хотелось, она тихо лежала и смотрела на то, как первый луч солнца бесшумно двигается по стене.
Этот самый луч был сигналом к подъему. По двору уже бегали девки с ведрами, где-то голосили петухи, мычали коровы. Мишка спал, развалившись на куче сена, даже во сне не переставая раздраженно чмокать губами.
— Миш, вставай! Миш! Миша-а-а!
— Аааа… Что?
— Миш, пойдем, нужно попытаться попасть к князю.
— Ну так иди и попадай, отстань, дай поспать…
Маша еще потеребила его, а потом вздохнула и выбралась из сарая.
В рассветном солнце княжий терем выглядел так красиво, что Маша стала как вкопанная, открыв рот. Его деревянные некрашеные стены светились как будто изнутри, а всякие деревянные финтифлюшки, незаметные вечером, сейчас казались нарисованными прямо в воздухе.
— Что стоим? — раздалось над ухом. — Поприходят из глуши и пялятся! Ты из Кречетников или из Хамовников?
— Из Кречетников, — ответила Маша, уже поняв, что отвечать нужно быстро и уверенно.
— Еще два десятка перепелов, — сообщила строгая пожилая женщина в платке и сарафане.
— Зачем? — не удержалась от вопроса Маша.
— Будет пир княжий, — гордо ответила женщина, но тут же спохватилась. — А вообще, не вашего ума дело, ваше дело мои слова куда надо передать.
Маша кивнула.
— Ну что стоишь! — прикрикнула женщина. — Беги давай скорее!
Маша попыталась сделать жалобное лицо.
— Мне б хлебушка хоть кусочек, кушать хочется.
— Поразводили попрошаек, — забурчала женщина, но смилостивилась. — Ладно, сейчас вынесу…
Заскочила в терем, швырнула Маше в руки кусок лепешки, подтолкнула ее к воротам и ушла.
Маше пришлось втихаря пробираться обратно, к Мишке в сарай.
— Миша, я… — начала девочка и осеклась.
Рядом с Мишкой, просто неприлично рядом, сидела девка и, глупо хихикая, скармливала ему что-то вкусное. Мишка радостно засовывал в рот еду, одобрительно смотря, как девка наваливается на него сочной грудью.
— А кто это? — беззлобно спросила она, заметив Машу.
— Где? — Мишка крутанул головой. — Это сестра! — тут же, не моргнув глазом, соврал он.
Маша тупо смотрела на происходящее.
— А! — обрадовалась девка. — А такой брат у тебя пригожий! А я захожу, а он тут один лежит. Не дело такому красавцу одному лежать.
Девка захихикала и прижалась к Мишке еще сильнее.
— Я за едой ходила, — сказала Маша.
— Да не надо уже! — сказал Мишка. — Меня покормила… Кстати, тебя как звать?
— Агаша.
— Во! Меня Агаша покормила.
И Мишка по-хозяйски обнял Агашу. Та так радостно к нему прижалась, что Мишка немедленно покраснел и убрал руку.
— Агафья! — раздалось с порога. — И где тебя носит, тварь поганая? Сколько можно ждать!
Девка подскочила как ужаленная, кинула через плечо:
— Я к тебе ночью приду!
И унеслась на бешеной скорости, сверкая грязными пятками.
— Ну что ты так смотришь? — спросил Миша, глядя на окаменевшую Машу. — Ну пришла, ну покормила. А что я, по-твоему, отказываться должен?
Маша вышла из ступора через пару минут.
«Собственно, а что нового, — подумала она. — Что все мужики — козлы, я и так знала, спасибо маме, предупреждала много раз. А Мишка мне никто… Тот, который „типа папа“, так он маме мужем был. И то слинял, как только привалилась такая вот… Агаша. А Миша мне ничего не должен. Ну, в очередной раз про меня не подумал, ну и что?»
— Ты б мне хоть еды оставил, — тихо сказала Маша.
— Ой! — искренне огорчился Миша. — А тебя разве не покормили?
Маша с остервенением вгрызлась в сухую лепешку.
* * *— Нам нужно пойти куда-то в Кречетники и передать заказ на перепелов, — со вздохом сказала Маша.
— Да ну, — отмахнулся Миша, — делать больше нечего. Что нам там делать в этих Кречетниках? Тут нужно тусить, вокруг княжеского двора. Тут хоть какая-то жизнь, может, что и выясним.
— Ну да, — вздохнула Маша, — если про князя мы еще что-нибудь можем вспомнить, то про все остальное — шансов почти нет.
— Вот и подумай, — предложил Миша. — Что ты помнишь про этого Калиту?
— Да почти ничего, — вздохнула Маша. — Знаю, что он жил в одно время со святым Петром.
— Кто это? — изумился Мишка.
— Святой. Покровитель Москвы, чудотворец. Его на иконах часто изображали. У бабушки висела.
Маша осеклась, не желая вдаваться в личные подробности. Уж больно трепетно относилась ее бабушка к этой иконе.
— В то время он был митрополитом, — сухо продолжила она.
— Ну и нормально, — сказал Мишка, — классный повод. Пошли, скажем, что мы пришли к святому Петру. Божьи люди, тыры-пыры…
— Ты хоть креститься умеешь, божий человек? — фыркнула Маша.
— Вот он меня и научит, — отмахнулся Мишка.
Сказать легко, сделать оказалось гораздо сложнее. Пробиться к князю почти невозможно, его не поймать. Дважды удалось увидеть его мельком, оба раза их теснили в сторону.
— Нужно проникнуть в терем, — сказал Мишка, с трудом увернувшись от конного отряда, следовавшего за князем. — Так мы до него не докричимся.
Маша никак не прокомментировала эту гениальную идею.
— Значит так, — продолжил он, оглядевшись, — сейчас ты пойдешь к терему, прикинешься дурочкой и будешь проситься на работу.
