Мистер Морг - Роберт Рик МакКаммон

Мэтью кивнул, но продолжал внимательнейшим образом наблюдать за доктором. Что-то, какая-то пустяшная мелочь, начинало его смущать.

— Интересно, — сказал Мэтью, — где этот, как вы говорите, юный негодяй раздобыл духовую трубку, стрелку и флакон с лягушачьим ядом? А вам это не интересно?

— Да, я об этом думал.

— Короче говоря, мне это кажется немного странным.

— Мне тоже, — согласился врач.

— Ну, то есть не каждый день убийца пытается укокошить кого-то лягушачьим ядом, привезенным из Южной Америки, а тут еще в том же городе есть врач, который… в общем, почти эксперт по южноамериканским лягушачьим ядам.

— Ну, не эксперт. — Мэллори мельком улыбнулся. — Еще предстоит, я уверен, открыть множество видов ядовитых лягушек.

Мэтью сел чуть прямее. Он почувствовал горький привкус во рту.

— Наверное, Маккаггерсу, если он задумается, тоже может показаться странным это совпадение.

— Он уже задумался. Как я ему сказал, это одна из тех удивительных и невероятных вещей, которые составляют хаос жизни. Еще я сказал ему, Грейтхаусу и Лиллехорну, что духовую трубку могли изготовить здесь, в Нью-Йорке, но достать яд можно было, только потратив много времени и денег. Кто-то должен был привезти его из джунглей. Поистине весьма экзотический способ убить человека. Но может быть, это испытания?

У Мэтью по спине снова пробежал холодок. «Сейчас идут полевые испытания», — сказала миссис Таак Моргу.

— Что вы имеете в виду? — спросил Мэтью.

— Я имею в виду… Возможно, юный негодяй испытывал этот метод. По чьему-то поручению. Чтобы понять, насколько хорошо яд сохраняется после перевозки, или… — Он резко замолчал. — Вы хотите сказать, что он получил яд от меня? — Его изогнутые брови приподнялись. — Вам не кажется, что это неблагодарно с вашей стороны? Я, вообще-то, напоил вас моим чаем на кругленькую сумму.

— Но я ведь и так бы не умер, правда? Потому что яд уже был не такой сильный?

— Ваша жизнь висела на волоске, — сказал Мэллори. — И поверьте, без моего лечения вы бы не меньше недели пролежали на спине в адском бреду, а способность ходить вернулась бы к вам… неизвестно когда. А после моего лечения вы хоть и нетвердым шагом, но уковыляете отсюда уже завтра или послезавтра.

Мэтью ничего не мог с собой поделать. Несмотря на слабость, он должен был прощупать почву.

— Вы говорили, что приехали с женой из Бостона? Где-то в середине сентября?

— Да, из Бостона. И да, в середине сентября.

— Доктор Мэллори, я хотел бы задать один вопрос… Знаю, он покажется вам очень странным, но… — Мэтью заставил себя встретиться взглядом со своим собеседником. — Вы назвали бы Манхэттен островом?

— Это и есть остров. — Мэллори помолчал. Рот у него скривился, — казалось, он вот-вот расхохочется. — А! Вы про это!

Он извлек из-под белой рубашки листок светло-коричневой бумаги, сложенный вчетверо. Бумага была не такая плотная, как пергамент. Когда Мэллори развернул лист перед свечой, Мэтью увидел заштрихованный карандашом оттиск эмблемы осьминога на обороте.

— Это конфиденциальные сведения, — сказал Мэтью.

Неужели у него задрожал голос?

— Каковыми им и следует оставаться. Когда вас доставили сюда, я послал Ребекку в вашу контору. Мне нужно было знать, нет ли там на полу других таких же нехороших маленьких стрелок, как эта, найденная Эштоном. — Мэллори протянул руку к столу, взял стрелку, лежавшую рядом со свечой, и показал ее своему пациенту. — Похоже было, что в вас попали одной только этой, но я не был в этом уверен, и ни вы, ни юный беззубый негодяй не могли мне ничего сказать, а позже выяснилось, что в кожаном мешочке у него в кармане лежало еще три. Я также решил, что будет нелишним, если Ребекка бегло осмотрит комнату, пока туда не заявился Лиллехорн. И на полу, за вашим столом, оказалось это письмо.

Мэтью молчал. Он проклинал себя за глупость: его снова занесло в страну гремучих змей там, где этого можно было меньше всего ожидать.

Мэллори долго и пристально смотрел на изображение осьминога.

— Насколько я понимаю, — сказал он своим грохочущим, как пушки, голосом, — вы убили человека, за которым вас послали. Тирантуса Морга. Так?

Мэтью ничего не ответил.

— Расслабьтесь. Мэтью, мы же просто разговариваем. Нас двое в комнате, сейчас половина третьего ночи. Тут только мы, полуночники. — По его лицу пробежала улыбка, а глаза остались холодными. — Ну хорошо, я думаю, Морга вы убили. Так говорит Лиллехорн. Ну а миссис Таак: она под стражей или убита?

— Кто вы? — удалось спросить Мэтью.

Он снова почувствовал холод в горле.

— Я, — сказал доктор, — ваш друг. И я, пожалуй, предположу, что миссис Таак покойница, потому что она скорее бы покончила с собой, чем позволила кому-нибудь посадить себя в клетку. — Он снова сложил письмо и сунул его под рубашку. — Жаль, — сказал он. — Мне нравились ее колбаски.

Мэтью решил, что нужно что-то предпринять. Надо встать и любым способом выбраться отсюда. Но когда он попробовал двинуться с места (а он постарался — хорошенько постарался), у него не оказалось никаких сил, руки и ноги начали терять чувствительность. Пламя свечей выбрасывало в стороны длинные желтые шипы.

— Скажите, Мэтью. — Мэллори склонился к нему, глаза его блестели. — Что вы почувствовали, когда убили Морга и миссис Таак?

— Что?

— Что вы тогда почувствовали? — повторил Мэллори.

— Меня тошнило.

Мэллори опять улыбнулся:

— От этого тоже есть лекарство.

Мэтью снова попытался встать с постели — и снова ему это не удалось, на этот раз голова его упала на подушку: отказали мышцы шеи. Он подумал,