Далия Трускиновская - Рижский редут
Наконец нам отворили дверь и выпустили нас из погребка, сопровождая жалобами и проклятиями.
– Бессмертный, мы должны костьми лечь, а переправить эту особу в наиболее безопасное место, какое только есть в Рижской крепости или в Цитадели, – сказал я, показывая на Яшку.
Тот старательно прикрывал бороду шалью и вид имел самый безумный.
– И кто же эта дама?
– Это Яков Ларионов. Он знает столько о Жилинском и прочей братии, что его жизнь в большой опасности.
– Стойте тут, – казалось, ничуть не удивившись, велел Бессмертный. – Не высовывайтесь. Морозов, вы мне за этого человека отвечаете. Поставьте его в угол, прикройте собой.
Я так и сделал, а сержант убежал. Некоторое время спустя он прибыл на извозчике. Эти извозчики-орманы в основном промышляли, как мне кажется, доставкой обывателей и бюргеров из предместий в крепость и обратно. В пределах самой Рижской крепости быстрее всего передвигаться пешком, хотя улицы там и не всегда ровные. Впоследствии, уже живя в столице, я узнал, что после войны в Риге наконец устроили кирпичные тротуары.
Швимштрассе была достаточно широка, чтобы в нее въехала бричка. Мы выскочили на зов и уселись втроем, едва ль не в обнимку: посередке Яшка, по краям мы с Бессмертным. Извозчик хлестнул лошадь по крупу длинными вожжами, и мы покатили со всеми приключениями, свойственными городу, где узкие кривые улицы и диковинные повороты. Рижские орманы ездили обыкновенно со скоростью около восьми верст в час – быстрее, чем шустрый пешеход, но человек, привыкший бегать, легко обогнал бы бричку. Вся надежда наша была на Сарайную улицу – там можно несколько увеличить скорость, даже до двенадцати верст, и все равно бегун мог бы нас нагнать и натворить бед.
Я приготовился к любой передряге, но повезло Бессмертному – именно с его стороны на подножку вскочил человек, которого я и разглядеть толком не успел. Не разбираясь, что у того человека в руке, Бессмертный мгновенно нанес ему такой удар кулаком в челюсть, что сбил с подножки, а сам крикнул извозчику, чтобы не ленился погонять лошадь.
Чуть ли не одновременно он дернул Яшку, заставив перепуганного предателя соскользнуть с сиденья и сжаться в комочек на полу брички. Тут же сзади грянул выстрел. Пуля пролетела, как я понял, между головами нашими, моей и Бессмертного.
Наконец рижане поняли, что началась война. Раздались заполошные крики, бюргеры и айнвонеры, вышедшие на вечернюю прогулку, кинулись с улицы прочь, а наш извозчик, которого Бессмертный взбодрил полудюжиной крепких слов, опять ударил лошадь, она прибавила ходу, и мы понеслись по опустевшей Большой Сарайной, лихо свернули на Большую Замковую и вылетели на Замковую площадь.
Яшка был спасен.
Мы доехали до самой гауптвахты, там лишь Бессмертный отпустил ормана, щедро с ним рассчитавшись, и мы побежали к мостику, миновав который, могли обойти Цитадель со стороны реки и попасть в порт.
– Кажись, обошлось, – сказал Бессмертный, – а сейчас нужно до поры устроить этого голубчика на одной из больших лодок и приставить к нему караул.
– Когда ж та пора настанет! Скорее бы прибыл Розен! – воскликнул я. – Знал бы кто, до чего мне осточертела проклятая борода!
– Можете радоваться, Морозов, – отвечал Бессмертный. – Розен уже в Риге.
– Как?.. Когда?..
– Мы дождались его в Икскюле, и он прибыл в Ригу вместе с майором Бистромом, бывшим ковненским полицмейстером, на флагманской лодке господина Шешукова.
Именно это я и обещал Яшке Ларионову!
– А почему бы не на йоле Дружинина? – спросил я.
– Не хочу я путать Дружинина в эти дела, – подумав, отвечал Бессмертный. – Он – простая душа. Зачем его соображениями обременять?
При желании я мог видеть в этом комплимент, меня простой душой сержант, видимо, уже не считал.
Но именно дружининские матросы первыми попались нам на причале. Бессмертный подумал и отдал им совсем ошалевшего от приключений Яшку, велев подержать пока на йоле. Меня же он повел с собой в Цитадель.
Я буквально дрожал от нетерпения. Предстояла встреча с Петром Федоровичем Розеном, который один мог выслушать все наши донесения и снять с плеч наших тяжкий груз ответственности за сложившееся положение. Мы пришли к комендантскому дому и узнали, что Розен все еще в Рижском замке.
– Не станет же он там ночевать, – сказал Бессмертный. – Пойдем, полюбуемся закатом с бастионов!
Мы пошли через площадь. Я был в состоянии неземного блаженства. Вот-вот мои злоключения должны прийти к концу.
– Где Камилла? – спросил я.
– На Даленхольме.
– Вот ведь отчаянная девица!
– Весьма разумная девица, – возразил Бессмертный. – Там она в полнейшей безопасности. Что вам удалось разведать о Луизе?
– Похоже, ее тело закопано в сарае за Сорочьей корчмой, а одежда осталась в самом сарае. Во всяком случае, это строение как-то связано с ее смертью, – и я рассказал об испуге пани Малгожаты, благодаря которому я напал на след Тадеуша Жилинского.
– Говорите, стар и на красавчика не похож? – уточнил сержант.
– Послушайте, Бессмертный! Я больше не желаю забивать себе голову словесными портретами Бонапартовых прихвостней! Я хочу лишь одного – помириться с Шешуковым. И чтобы рижская полиция оставила меня в покое!
– Это уж будет другое… Посторонитесь, Морозов.
На площади строилась казачья сотня. Мы отошли и наблюдали, как она, возглавляемая Левиз-оф-Менаром, выезжала через Королевины ворота.
– Пехота ушла тремя часами ранее, – сказал мне Бессмертный. – Насколько я мог понять, она двинулась вверх по реке. Федор Федорович нагонит ее у Даленхольма, и наши друзья ночью наладят для них переправу на неприятельский берег. Помяните мое слово, он единственный из офицеров наших заслужит ордена и почести!
– Если бы он позвал меня в адьютанты, я счел бы это за высокую честь, – отвечал я.
Мы вышли на бастион, где стояли у пушек канониры. Все они знали Бессмертного и приветствовали его.
– Может быть, вы сами полюбуетесь закатом? Мне надобно побриться и привести себя в божеский вид. Не могу же я предстать перед Розеном, словно какой-то бурлак. Правда, мундир мой хранится у Вихрева, и он его по первой же просьбе пришлет. Но сам я с бородой не управлюсь, нужен брадобрей. Не сведете ли к своему? – спросил я.
– Для вас будет лучше предстать перед Розеном в таком виде. Пусть сразу поймет, что вам пришлось немало пережить и вы доподлинно вели наблюдение за шпионами. – Бессмертный мечтательно вздохнул. – Люблю я порт на закате, когда в нем тихо и на воду ложатся эти золотые и багровые дорожки…
– Я прямо не верю, что завтра мои нелепые скитания кончатся, и мундир мой ко мне вернется, и я не буду принужден ни от кого скрываться…
