Бернард Корнуэлл - Арлекин. Скиталец. Еретик (сборник)
Семья их получила в награду земли в Чешире, – продолжил Коллимур, – и если они и были еретиками, то не показывали этого, а жили как всякая другая благородная семья. Их падение связано с началом нынешнего царствования, когда мать молодого короля с помощью семьи Мортимеров попыталась не допустить своего сына к власти. Вексии тогда поддержали королеву, и когда она проиграла, то снова бежали на континент. Все, кроме одного сына, самого старшего, и это, конечно, и был Ральф. Бедный Ральф…
– Но если его семья убежала обратно во Францию, то почему ты ухаживал за ним, лечил этого человека? – спросил де Тайллебур, и на его лице появилось искреннее недоумение. – Почему бы просто не взять и казнить его как изменника?
– Он принял священные обеты, – возразил Коллимур, – его нельзя было казнить. Кроме того, Ральф отрекся от своего отца и поклялся в верности королю.
– Значит, не такой уж он сумасшедший, – сухо вставил доминиканец.
– К тому же у него имелись деньги, – продолжил Коллимур, – он был человеком благородного происхождения и заявлял, что знает семейную тайну Вексиев.
– Тайну сокровища катаров?
– Видишь ли, им уже тогда владел демон. Ральф объявил себя епископом и выступал на улицах Лондона с неистовыми проповедями. Заявлял, что возглавит новый крестовый поход, чтобы изгнать неверных из Иерусалима, и обещал, что Грааль обеспечит им победу.
– И вы посадили его под замок?
– Ральфа доставили ко мне, – с укором сказал брат Коллимур, – потому что было известно, что я могу побеждать демонов. – Он помолчал, вспоминая. – В свое время я изгнал сотни демонов! Сотни!
– Но ты не излечил Ральфа Вексия полностью?
Монах покачал головой.
– Он казался человеком, пришпориваемым и подстегиваемым Богом: так рыдал, кричал и бился, что начинала течь кровь.
Не подозревая, что совсем недавно то же самое проделывал и де Тайллебур, брат Коллимур поежился.
– И еще он был одержим женщинами. Мне кажется, мы так и не излечили Ральфа от этого, но нам удалось загнать его страсти настолько глубоко, что они редко отваживались обнаружить себя вновь.
– А не был ли Грааль всего лишь сном, посланным ему демонами? – спросил доминиканец.
– Именно это мы и хотели узнать, – ответил брат Коллимур.
– И к какому же вы пришли заключению?
– Я сказал моим духовным начальникам, что отец Ральф солгал. Что он придумал Грааль. Что в его безумии нет правды. И потом, когда демоны перестали изводить его, Ральфа Вексия отправили в захолустный приход на дальнем юге, где он мог проповедовать чайкам и тюленям. Этот человек больше не называл себя лордом, он стал просто отцом Ральфом, и мы сочли возможным отослать его и предать забвению.
– Предать забвению, – повторил де Тайллебур. – Однако это забвение не было полным. Раз ты знаешь, что у него был сын, значит вы получали о нем какие-то вести?
Старый монах кивнул.
– У нас имелась небольшая обитель близ Дорчестера, и тамошние братья послали мне весточку. Они сообщили, что отец Ральф сошелся с женщиной, своей домоправительницей, но, по правде сказать, какой сельский священник без греха? И у них родился сын, и еще отец Ральф повесил в своем храме старое копье, заявив, что это копье святого Георгия.
Шум, доносившийся до слуха де Тайллебура, заметно усилился. Похоже, что англичане, армия которых была гораздо меньше, перешли в наступление. Скорей всего, они проиграют сражение, а это, в свою очередь, значило, что отцу де Тайллебуру необходимо убраться из этого монастыря, да и из этого города, раньше, чем здесь объявится стремящийся к отмщению сэр Уильям Дуглас.
– Ты сказал своим господам, что отец Ральф солгал. А он что, и вправду солгал?
Старый монах умолк, и де Тайллебуру показалось, будто сам небесный свод удерживал его дыхание.
– Я не думаю, что он солгал, – прошептал он наконец.
– Так зачем же ты сказал, что он солгал?
– Потому что этот человек мне нравился, – признался брат Коллимур, – и еще навряд ли мы выбили бы из него правду плетьми, голодом или погружениями в ледяную воду. Я решил, что Вексий безобиден и его судьбу следует оставить на усмотрение Всевышнего.
Де Тайллебур смотрел в окно.
«Грааль, – думал он, – Грааль. Ищейки Господа идут по моему следу. Я должен найти его первым!»
– Один из членов этой семьи впоследствии вернулся из Франции, – сказал доминиканец, – похитил это копье и убил отца Ральфа.
– Я слышал.
– Но они не нашли Грааль.
– Хвала Господу, – слабым голосом произнес брат Коллимур.
Де Тайллебур услышал движение и увидел, что его слуга, до сего момента внимательно прислушивавшийся к разговору, теперь наблюдает за двором. Должно быть, юноша уловил чье-то приближение, и брат Тайллебур, наклонившись поближе к брату Коллимуру, понизил голос, чтобы его не услышали.
– Сколько людей знает об отце Ральфе и Граале?
Монах какое-то время подумал, а потом ответил:
– Никто у нас годами не вспоминал всю эту историю, пока не прибыл новый епископ. Должно быть, до него дошли какие-то слухи, ибо он спросил меня об этом. Я ответил, что Ральф Вексий был безумцем и все, что он говорил, было просто бредом.
– Епископ поверил тебе?
– Он был разочарован. Ему хотелось заполучить Грааль для собора.
«Ясное дело, хотелось, – подумал Тайллебур, – ибо любой собор, обладающий Граалем, сразу станет богатейшим храмом во всем христианском мире. Даже Генуя, заполучившая аляповатый кусок зеленого стекла, бесстыдно выдававшийся за Грааль, собирала деньги с тысяч паломников. Но если поместить в церковь настоящую чашу, народ потечет туда рекой, а монеты и драгоценности начнут свозить возами. Короли и королевы, принцы и герцоги будут толпиться в храме, наперебой предлагая свои богатства».
Слуга исчез, беззвучно скользнув за одну из груд строительного камня, и де Тайллебур стал ждать, наблюдая за дверью и гадая, какая проблема может оттуда появиться. Однако вместо этого появился молодой священник с непослушными, растрепанными волосами и широким простодушным загорелым лицом. С ним была молодая женщина, бледная и хрупкая. Она, казалось, нервничала, но священник добродушно приветствовал де Тайллебура:
– Доброго дня тебе, святой отец!
– И тебе тоже, – вежливо ответил де Тайллебур.
Его слуга вновь появился позади пришедших, чтобы не дать им уйти, пока хозяин не позволит.
– Я принимаю исповедь брата Коллимура, – промолвил доминиканец, не дожидаясь, пока его спросят, что он здесь делает.
– Надеюсь, на его душе не так много грехов, – промолвил с улыбкой отец Хобб. – Но ты, святой отец, вроде бы не англичанин. И говоришь не как англичанин.
– Я француз, – сказал де Тайллебур.
