Понсон дю Террайль - Подвиги Рокамболя, или Драмы Парижа
Он поцеловал ее руку и сел.
– Барон, – сказала она, – я знаю, зачем вы приехали, следовательно, мы должны обойтись без всяких вступлений. Вы хотите просить моей руки, я согласна.
Барон в свою очередь тоже утвердительно кивнул головой.
– Вы хотели застрелиться, – продолжала Андрэ, – но предпочли жениться на мне или, вернее, на моих девятнадцати тысячах ливров дохода.
– Час тому назад, – возразил немного сконфуженный барон, – это была бы правда, но теперь я женюсь на вас, потому что вы прекрасны…
– Хорошо, – сказала Андрэ, улыбнувшись. – Теперь я должна объяснить вам, почему я выхожу за вас.
На лице барона отразилось недоумение.
– Барон, – сказала она, – имя ваше послужит мне орудием мщения. Кроме того, выйдя за вас, я войду законным путем в фамилию де Шамери, которая меня отвергла.
– Понимаю, – пробормотал барон закусив губы.
Затем Андрэ подошла к комоду и, вынув оттуда пожелтевшую бумагу, сказала:
– Взгляните на эту бумагу. Это не более не менее как духовное завещание, по которому, если оно только будет в ваших руках, вы получите сотни тысяч ливров дохода.
– Что вы говорите! – вскричал барон, протягивая к бумаге дрожащую руку.
– Позвольте, – сказала она, – если вы осмелитесь дотронуться до бумаги, я брошу ее в камин и уже никогда не буду вашей женой. Бумага эта касается вас, но в настоящее время есть моя собственность. О существовании ее никто не знает, и если я ее уничтожу, то все, как для вас, так и для меня, погибло, – поэтому я хочу предложить вам условия.
– Чего вы требуете? – спросил барон, сгоравший от нетерпения.
– Вашей руки и имени.
– Я давно уже согласен.
– В таком случае, когда я сделаюсь баронессой Шамери де Шамеруа, вы прочтете завещание.
– О, надменная маркиза де Шамери, – прошептала она со злобой гиены, – скоро я выгоню тебя из твоего отеля!..
Бедная маркиза де Шамери все вздыхала о своем сыне. Прошел уже почти год, как она написала ему, но ответа не было.
Один только Фабьен был посвящен в тайну о нем.
Перед смертью маркиз обрадовал свою жену, что он ежегодно получал из Индии известия о сыне; следовательно, если случилось какое-нибудь несчастье с молодым моряком де Шамери, то не раньше как полтора года назад.
Между тем здоровье маркизы становилось все хуже и хуже.
Спустя неделю после дуэли Фабьен вспомнил о Роллане де Клэ.
– Надо, однако, узнать, как его здоровье, – сказал он и, попросив позволения у Бланш отлучиться на несколько часов, поехал в Прованскую улицу.
– Любезный противник, – сказал д'Асмолль, входя, – не удивляйтесь моему посещению, тем более что это в обычаях дуэли.
– Друг мой, – вскрикнул Роллан, – дружески протягивая Фабьену руку, – прости меня, я сознаю, что был не в своем уме!..
– А, так ты уже исцелил свое сердце?
– Да, – ответил Роллан, подавая Фабьену записку Андрэ, полученную им через несколько часов после дуэли.
– Все-таки, – проговорил Фабьен по прочтении записки, – я – предполагаю, что Андрэ, как ловкая интриганка, ждет твоего выздоровления и уже видит тебя у своих ног умоляющим о прощении и согласии на брак…
– Ошибаешься, – перебил его Роллан. – Прочти вот это, – добавил он, подавая Фабьену лежавший на столе пригласительный билет следующего содержания:
«Барон де Шамери-Шамеруа покорнейше просит вас пожаловать на бракосочетание его с девицей Андрэ Брюно де Шамери сего…»
– То есть бракосочетание сегодня уже совершилось, – сказал Роллан.
– Вот как, – проговорил Фабьен после короткого молчания. – Однако странно, почему она предпочла тебе барона де Шамеруа, тут кроется какой-нибудь гнусный умысел.
В душе Фабьена зародилось какое-то смутное предчувствие беды, угрожавшей маркизе и ее дочери, потому что он знал, какую злобу и ненависть питала к ним эта презренная женщина, называвшая себя де Шамери.
Фабьен воротился к обеду в отель де Шамери.
– Маркиза, – проговорил он после обеда, – сегодня я узнал интересную новость: эта женщина, которой вы платите пенсию, то есть Андрэ Брюно, вышла замуж.
– Замуж? Кто же мог жениться на этой жалкой девушке?
– Барон де Шамери-Шамеруа.
– Боже мой! – сказала маркиза, скорбно покачивая головой. – Наш последний родственник женится и дает свое имя этому погибшему созданию!..
– Маркиза, известно, что тьма ненавидит свет… эта женщина, осыпанная вашими благодеяниями…
– О, я знаю очень хорошо, что она питает к нам страшную вражду.
Вошел слуга и подал маркизе карточку: «Росиньоль, адвокат».
– Это имя мне незнакомо, – проговорила она. – Проси!
Минуту спустя вошел Росиньоль, тот самый человек, которого мы видели у Андрэ, но преобразившийся по наружности в приличного человека.
– Я адвокат вашего кузена барона де Шамери-Шамеруа и баронессы де Шамери-Шамеруа, вашей кузины…
– Продолжайте, – гордо проговорила маркиза.
– До начатия с вами процесса, в котором вы проиграете все свое состояние, доверитель мой предлагает вам мировую сделку.
– Процесс… мировая сделка… что же это такое? – проговорила изумленная маркиза и бросила вопросительный взгляд на Фабьена.
Фабьен вскочил со своего места, подошел к Росиньолю и измерил его взглядом с головы до ног.
– Милостивый государь, – сказал он вне себя от злобы, – не угодно ли вам говорить яснее!..
– Извините, я вас не знаю, я…
– Так я вам скажу, кто я. Я виконт Фабьен д’Асмолль, который через месяц женится на Бланш де Шамери и который теперь велит вышвырнуть вас в окно!..
. – В таком случае вы разорите свою невесту, – отвечал Росиньоль с адским хладнокровием.
Фабьен вздрогнул, предчувствуя что-то недоброе, и после короткого молчания сказал:
– Говорите, я вас слушаю. Росиньоль поклонился и начал:
– Маркиза, девица Андрэ де Шамери принесла барону в приданое девятнадцать тысяч ливров дохода и завещание.
– Завещание? – вскрикнули в один голос Фабьен и маркиза.
– Завещание шевалье де Шамери, дяди отца маркиза Гектора, – продолжал Росиньоль с тем же хладнокровием, – которому вы наследовали. Не угодно ли вам прочесть копию с этого завещания.
Росиньоль вынул из своего портфеля бумагу и громко прочитал ее.
– Следовательно, – сказал он в заключение, – так как сын ваш умер…
– Кто вам это сказал? – спросила маркиза в страхе.
– Кажется, уже восемнадцать лет, – отвечал, улыбаясь, Росиньоль.
Лицо маркизы прояснилось.
В эту минуту вбежала Бланш де Шамери.
– Мама, мама, – воскликнула она, – письмо из Лондона., с печатью адмиралтейства!
Маркиза с жадностью схватила письмо, но Фабьен взял его из ее рук, говоря:
