Адольф Мютцельбург - Властелин мира
— Он сказал правду.
— В таком случае вы, должно быть, питаете пристрастие к потомкам Наполеона?
— В этом меня можно было бы заподозрить, но это не так, — сказал граф. — Я убедился, что самое лучшее для Морреля — последовать своим симпатиям и примкнуть к Луи Наполеону. Поэтому и дал ему такой совет.
— Но тот же капитан Моррель заявил, что ему было поручено передать одному из сторонников Луи Наполеона значительную сумму денег от вашего имени.
— И это чистая правда, — согласился граф. — Однако, на мой взгляд, слишком смело — утверждать, что эта сумма предназначалась для осуществления политических целей принца.
— Согласитесь, господин граф, иное предположить трудно, — заметил префект.
— Объясняю вам, что эти деньги я предоставил в распоряжение одного из друзей принца, но не его самого. Знать, для каких целей они будут истрачены, я не мог.
— Так назовите мне имя этого человека, этого друга принца!
— Это было бы нескромно, ведь речь идет о денежных делах!
— Итак, вы отказываетесь дать такие сведения? — официальным тоном быстро спросил префект.
— Вы употребили такие выражения, как «сведения» и «отказываетесь», — невозмутимо констатировал Монте-Кристо. — Вы, кажется, принимаете меня за арестованного, господин префект. До сих пор я считал, что с моей помощью правительство намерено выяснить некоторые факты, и последовал за чиновником, который доставил меня сюда, ибо поездка в Париж и без того входила в мои планы. Теперь вы разговариваете со мной в таком тоне, будто я заключенный. Так вот, я отказываюсь давать вам какие бы то ни было сведения! — Сделав акцент на последних словах, граф встал, словно собираясь уйти.
— Прошу простить меня, господин граф, — обескураженно проговорил префект. — Но в некотором смысле вы уже не вправе полностью распоряжаться собой.
— А по какому праву меня собираются здесь задерживать? — вскричал Монте-Кристо.
— Надеюсь, вы не откажете правительству Франции в праве арестовывать и допрашивать лиц, которые наносят ущерб безопасности государства?
— Разумеется, если эти лица — французы, если они действуют во Франции! — ответил Монте-Кристо. — Но если, предположим, я и был косвенно причастен к Булонскому делу, я же не француз: вследствие длительного отсутствия я утратил права француза и никогда не собирался вновь претендовать на них. С таким же успехом меня можно считать тосканцем, англичанином и мексиканцем. Пусть французское правительство обращается к правительству Мексики, потому что в последнее время я жил в Калифорнии.
— Оставим этот вопрос! — сказал префект. — Есть еще причина, по которой я осмелился затребовать вас в Париж. Дело в том, что ваша личность окружена тайной. Правительству Франции не безразлично, кто вы — друг или враг. Ведь вы слывете сказочным богачом! Зачем вы напускаете на себя столько таинственности?
— Я живу так, как считаю нужным. А что касается тайны, которая якобы меня окружает, я не знаю, что вы имеете в виду. Я не любитель заводить обширные знакомства, поэтому избегаю великосветского общества. Создавать вокруг себя ореол таинственности подобает важной особе, каковой я себя не считаю. Хотя я достаточно богат, не в моих правилах поднимать вокруг этого шум.
— Однако вы принимаете различные имена! — запальчиво заметил префект. — Простите, господин граф, к лицам, которые меняют имена, обычно относятся с предубеждением.
— Возможно! Что касается меня, свои имена я носил по праву и менял их по собственной воле, смотря по тому, в качестве кого — графа или лорда — собирался действовать. Правда, имя аббата Брони я в некоторых случаях присваивал самовольно, но полагаю, это не преступление.
— Так вы утверждаете, что и другие свои имена носили на законных основаниях? — спросил префект.
— Безусловно. Вначале меня звали Эдмон Дантес — это имя я получил при крещении, в Марселе. Позже я приобрел титул граф Монте-Кристо. В Индии я познакомился с лордом Уилмором. Он был стар, не имел детей, поэтому усыновил меня и оставил свое состояние. Подобный же случай произошел с титулом лорда Хоупа. Этот лорд, последний из рода Хоупов, джентльмен преклонных лет, свел знакомство со мной в Мехико, ожидая неизбежного конца своего жизненного пути. Лорд очень сокрушался, что с его смертью исчезнет и его фамилия. Он добился разрешения усыновить меня. Кроме того, я получил право прибавить к титулу лорда Уилмора титул лорда Хоупа. Ну, господин префект, теперь я, наверное, могу быть свободным?
— Простите, господин граф! По некоторым пунктам, которые меня интересовали, вы и в самом деле любезно пошли мне навстречу. Однако я не уверен, удовлетворят ли ваши ответы мое начальство.
— Ваше начальство? Раз вы замещаете префекта, вы сейчас высшая полицейская власть в Париже, — заметил Монте-Кристо. — Вы не ответственны ни перед кем.
— Увы! — возразил чиновник. — Прежде всего — перед министром, а затем — перед Его Величеством королем Франции!
— Не думаю, однако, чтобы Его Величество интересовался моей персоной! — уверенно сказал Монте-Кристо.
— Вы ошибаетесь! Мне поручено представить доклад об этом деле лично королю. Так что, простите, я ненадолго оставлю вас!
— Хорошо, я подожду, — ответил граф. — Но прошу вас, не заставляйте меня ждать слишком долго! Мне дороги каждый час, каждая минута.
Спустя десять минут префект вернулся.
— Господин граф, — обратился он к Монте-Кристо, — с вами желает говорить министр. Могу я просить вас следовать за мной?
— С удовольствием последую! — заверил Монте-Кристо. — Но какого из министров вы имеете в виду?
— Министра иностранных дел, господина Адольфа Тьера, — ответил префект. — Простите, я вынужден пройти вперед! Я только хочу показать вам дорогу!
Он направился по галерее, граф — следом за ним. Затем они миновали несколько комнат. Префект продолжал идти впереди графа, но потом, открыв какую-то дверь, остановился.
— Прошу вас, господин граф! — сказал он. — Господин министр ждет вас!
Монте-Кристо шагнул в кабинет и очутился перед человеком небольшого роста, который стоял посреди комнаты, заложив руки за спину. Судя по его позе, он мнил себя чем-то вроде императора Наполеона, а графа считал безродным капралом, которому собирался дать особое поручение.
Обменявшись довольно небрежными приветствиями, хозяин кабинета и посетитель принялись внимательно разглядывать друг друга. Министр казался явно удивленным невозмутимостью графа и его импозантной внешностью.
— Поговорим начистоту, сударь! — начал Тьер. — Вы отказались дать префекту сведения, которые нам необходимы. Вы умолчали, в каких вы отношениях с Луи Наполеоном и для чего прибыли в Париж. Нас это удовлетворить не может. Когда иностранец, подобный вам, которого считают сказочно богатым и подозревают в причастности к политическим спекуляциям, направляется во Францию, мы должны доподлинно знать, что он собой представляет.
