Розалинда Лейкер - Венецианская маска
Мариетта была уверена, что Елена не помнит ничего о дне ее спасения, но однажды этот вопрос все-таки пришлось обсудить с ней.
— Где Филиппо?
Мариетта наклонилась к ней.
— Он больше не с нами.
— Это падение убило его?
— Говорят, он еще пытался подняться на ступени и упал во второй раз.
Елена закрыла глаза, нахмурившись.
— Как ужасно!
— Постарайся не думать об этом.
В другой раз Елена спросила, что с Доменико.
— Почему он не приходит навестить меня?
— Он не может, — ответила уныло Мариетта. — Доменико все еще в тюрьме. Сегодня я отослала ему письмо, где сообщила ему, что я здесь, ухаживаю за тобой.
— Но те бумаги! — Елена попыталась встать. — Они все объясняют. Я читала их и до сих пор помню слово в слово. Отнеси их дожу!
Елена так расстроилась, что Мариетта, тоже в отчаянии от такой потери, с трудом смогла успокоить ее.
— Когда тебе станет лучше, мы соберем их вместе.
Это, казалось, успокоило Елену, но Мариетта понимала, что доказательства, найденные ее подругой, вряд ли будут иметь какое-либо значение в их состоянии.
Алессандро довольно долго оставался в замке и помогал Пьетро во многих делах, касающихся семьи, за которые теперь он нес ответственность. Накануне отъезда в Рим у него состоялся разговор с Лавинией.
— Как ты знаешь, — начал он, — я уезжаю завтра.
Она безрадостно кивнула.
— Ты завезешь меня по пути обратно к матери?
Он понял.
— Ты выполнила свой долг, Лавиния. Пьетро решил твое будущее. Мы помним, что, когда ты была девочкой, ты хотела пойти в монахини. Еще не поздно. На окраине Рима в очень живописном и спокойном месте есть монастырь. Монахини выращивают там еду для голодных и цветы для продажи, чтобы помочь бедным. Хочешь пойти туда?
Она засветилась от счастья.
— А можно, Алессандро? Могу я навсегда покинуть этот ненавистный дом?
— Ты свободна. Мы уедем в Рим вместе.
— Я всегда любила огородничать. Пьетро знает об этом, — воскликнула она радостно. — Но мама никогда не одобряла моего желания работать с землей и всегда ограждала меня от этого.
— Скажи своим слугам, чтобы собрали все необходимое.
Алессандро с облегчением вздохнул, когда доставил Лавинию в монастырь. Всю дорогу она только и говорила о грядках, выращивании, окучивании и посадке, к которым скоро приступит, о цветах, которые ей нравились, и овощах, которые приносят наибольший урожай. Он понял, что все эти годы она, должно быть, прочитала много книг по земледелию.
Если бы доктор Грасси все еще занимался лечением, Елена пролежала бы в постели долгие месяцы, но однажды утром Пьетро перенес ее из кровати в удобно обложенное подушками кресло у камина. Бьянка суетилась вокруг нее, укрывая одеялом.
Елена улыбнулась ему:
— Как же хорошо! Я уж думала, что навеки буду прикована к постели.
— На сегодня будет достаточно десяти минут, — сказал он, опустив руки на подлокотники и улыбаясь ей. — Мы увеличим время, если вы не будете уставать.
— Не буду, — пообещала она. Когда он ушел, она откинула голову на подушки. — Что за милый человек! Должно быть, его неспроста отослали подальше от всей семьи Селано, когда он был молодой, ведь у Лавинии такой же добрый характер.
Бьянка, сидевшая с ней в комнате, ничего не ответила.
Адрианна была единственной, кого пускали к Елене. Когда больная стала поправляться, вместе с Адрианной к ней стала приходить Элизабетта. Это была идея Мариетты. Однако перед этим она объяснила девочке, что это не Елена так грубо обошлась с ней перед базиликой, но объяснения были ни к чему. Войдя в комнату и увидев, как Елена улыбается ей, Элизабетта радостно кинулась к ней с распростертыми объятиями.
— Ты вернулась, Елена! Пожалуйста, не уходи больше никогда!
Смеясь и одновременно плача, Елена обняла свою дочь впервые после своего перерождения.
Елена скоро поняла, что многие политические изменения произошли за то время, пока она болела. Французы подписали мирный договор с Австрией, и отношение генерала Бонапарта к Венецианской республике становилось все агрессивнее. Елена ждала новостей от Пьетро, когда он вернулся со своего первого заседания в зале Большого Совета. Бьянка, которая в тот момент пришла навестить ее, попрощалась и оставила их наедине.
— Как все прошло? — спросила Елена.
Пьетро недовольно улыбнулся и покачал головой.
— Я очень разочарован дожем как консулом. Он нервный, озабоченный и нерешительный. Венеции нужен сильный вождь в такое важное время.
— Он избран пожизненно, — заметила она.
— Тем более жаль. Ла-Серениссима в опасности. И я вижу, как она приближается.
— Муж Мариетты постоянно предупреждал об этом.
— И Дом Торриси пал, — заметил он сухо.
Она наклонилась поближе.
— Доменико настоящий патриот и никогда никого не предавал. Филиппо все выдумал и даже подкупил свидетелей, чтобы только бросить его в тюрьму. Я нашла бумаги, доказывающие это, но Мариетта сказала мне несколько дней назад, что из-за сырости все доказательства стали бесполезными.
Пьетро пристально смотрел на нее несколько минут, а потом снова заговорил:
— Расскажи мне, что ты знаешь.
Когда она закончила, он спросил, позволит ли Мариетта заняться ему этими бумагами.
— Да, думаю, она отдаст их. Но ее друг Себастьяно недавно вернул их ей назад, так как они оказались совершенно бесполезными даже с моими словами. Что же еще можно сделать?
— У меня в Падуе есть друг, он мастер по разбору документов, которые ранее считались безнадежно утерянными. Естественно, он работает над древними манускриптами, но я уверен, что он попытается восстановить и те бумаги, которые ты нашла в буфете Филиппо. Полагаю, те, что ты положила на место, все еще там.
Перед тем как лечь спать, Пьетро, руководствуясь словами Елены, нашел тайник и убедился в том, что Филиппо не перепроверял его с тех самых пор. В одной из вынутых бумаг содержалось письмо Елены к некоему Николо.
Мариетта принесла связку бумаг Пьетро, но, прежде чем отдать их ему в руки, задала вопрос:
— Какова конечная цель твоего исследования этих бумаг? Ты действительно заинтересован в избавлении имени Торриси от клеветы, несмотря на постоянное противоборство с Селано, или же намерен убедиться в вине своего брата и уничтожить доказательства?
Такая прямолинейность не застала его врасплох. Наоборот, он честно ответил:
— Если твоего мужа действительно посадили в тюрьму из-за несправедливости Селано, это моя прямая обязанность восстановить равноправие, чего бы это ни стоило.
