Вальтер Скотт - Пуритане
Всадник остановил коня и спросил у маленькой нимфы дорогу на Фери-ноу. Девочка, с трудом поняв, что ей говорят, поставила кувшин на землю, откинула со лба белокурые пряди льняных волос, широко открыла круглые голубые глаза и произнесла удивленно: «Что вам угодно? » — неизменный ответ крестьян — если это только можно назвать ответом — на любой заданный им вопрос.
— Я хотел бы знать, где дорога на Фери-ноу.
— Мамочка, мамочка! — закричала маленькая крестьянка и бросилась бегом к дверям дома. — Мамочка, выйди и поговори с джентльменом!
На пороге появилась мать девочки — миловидная молодая деревенская женщина; в ее лице можно было уловить природное лукавство и бойкость, к которым замужество добавило выражение достоинства и деловитости, характерные для большинства замужних крестьянок в Шотландии. В одной руке она держала грудного младенца, другой оправляла передник, за который цеплялся двухлетний бутуз. Старшая девочка — та, которую встретил на тропинке наш путешественник, — сейчас же спряталась за спину матери и теперь то и дело высовывала головку, посматривая на незнакомца.
— Что вам угодно, сударь? — сказала женщина тоном почтительной обходительности, не совсем обычной для людей ее круга, но вместе с тем без малейшего оттенка угодливости.
Путешественник пристально взглянул на нее и ответил:
— Я разыскиваю место под названием Фери-ноу и человека по имени Кутберт Хедриг. Может быть, вы укажете, как мне его найти?
— Это мой муж, сударь, — сказала женщина с приветливой улыбкой. — Не сойдете ли вы с коня и не войдете ли в нашу скромную хижину? Кадди, Кадди (на пороге появился белоголовый мальчуган лет четырех), сбегай, мой милый, да скажи отцу, что его дожидается один джентльмен. Или погоди! Дженни, ты посмышленее, сбегай, пожалуй, ты; он внизу, в четырехакровом парке. Не сойдете ли с коня, сударь; придется чуточку обождать. И не хотите ли хлеба с сыром или выпить глоточек эля, пока придет наш хозяин? Эль у меня хороший, хоть мне самой и не годится его хвалить. Но работа пахаря не из легких, и им нужно чего-нибудь покрепче для бодрости, вот я и кладу в котел добрую горсточку солода.
Пока незнакомец отказывался от любезно предложенного ему угощения, появился собственною персоною наш старый знакомый — Кадди. В его лице по-прежнему явная простоватость озарялась время от времени искорками сметливости, что свидетельствовало о присущем ему лукавстве, столь частом между деревенскими увальнями. Взглянув на всадника, как на человека совершенно ему незнакомого, он, подобно жене и дочери, начал разговор с неизменного: «Что вам угодно, сударь? »
— Я хочу узнать кое-что об этих местах, — отвечал путешественник, — и мне сказали, что вы можете снабдить меня нужными сведениями.
— Конечно, сударь, — сказал Кадди после некоторого раздумья, — но я хотел бы знать наперед, о чем вы будете спрашивать. В свое время мне пришлось отвечать на столько вопросов и таких каверзных, что, когда бы вы их только слышали, вы не стали бы удивляться моей подозрительности в этих делах. Матушка заставляла меня учить катехизис, и это было большое мучение; потом я постарался выучить кое-что в угоду моей старой хозяйке о моих восприемниках и восприемницах, но все перепутал и не угодил ни той, ни другой; а когда я стал взрослым, тут уж пошли другие вопросы, которые пришлись мне по душе еще меньше, чем действительное призвание христианина; и только сказав «обещаю и клянусь» по катехизису, я наконец отделался от этих вопросов. Теперь вы видите, сударь, почему я сначала хочу слышать вопросы, а потом уже на них отвечать.
— Меня вам нечего бояться, приятель; я хочу спросить только о положении в ваших краях.
— В наших краях? — подхватил Кадди. — О, все было бы хорошо, если бы не этот упрямый сатана Клеверз (теперь они его называют Данди); он все еще, как говорят, бродит в горах со всякими там Доналдами, Дунканами и Дугалдами, которые испокон веков разгуливают без штанов, собираясь сообща с ними повернуть все на старое, когда мы только что стали устраивать наши дела, словно как умные люди. Но ничего, Мак-Кей даст им как полагается, тут нечего и сомневаться, готов поручиться.
— Почему вы так уверены, мой друг? — спросил всадник.
— Я слышал собственными ушами, — отвечал Кадди, — как это было предсказано Клеверзу одним человеком, который три часа был мертвецом, а потом возвратился на землю, чтобы выложить ему начистоту, что он о нем думает. Это было в том месте, что называют Драмсхиннелом.
— В самом деле? .. — сказал незнакомец. — Но мне как-то не верится…
— Вы могли бы спросить мою матушку, будь она в живых, — ответил на это Кадди, — она-то мне все и растолковала, ведь я думал, что этот человек был всего-навсего ранен. Во всяком случае, он говорил и об изгнании Стюартов, называя их всех по именам, и об отмщении, готовящемся Клеверзу и его драгунам. Звали его Аввакум Многогневный. Мозги у него были немного набекрень, но все же он был замечательный проповедник.
— Вы живете как будто в богатой и спокойной местности, — сказал незнакомец.
— Да, жаловаться нам, сударь, нечего, когда урожай подходящий, — произнес Кадди. — Но на том мосту кровь когда-то текла такими потоками, как вода под ним не течет, и, если бы вам пришлось это увидеть, вам бы это зрелище не очень понравилось.
— Вы говорите о битве, которая произошла несколько лет назад? Я был в то утро у Монмута, дорогой друг, и частично видел происходящее, — сказал незнакомец.
— В таком случае вам довелось повидать жаркое дело, — заметил Кадди. — Оно навеки избавило меня от желания воевать. Я так и подумал, что вы военный, судя по вашему красному, расшитому галуном кафтану и шляпе с полями.
— А на какой стороне были вы сами, друг мой? — продолжал любознательный незнакомец.
— Ага, молодой человек! — отозвался Кадди, лукаво поглядев на него, — таковым, во всяком случае, этот взгляд показался ему самому. — Что же мне отвечать на этот вопрос, когда я не знаю, кто его задает.
— Одобряю ваше благоразумие, но только оно излишне: я знаю, что вы принимали участие в этом деле как слуга Генри Мортона.
— Верно! — воскликнул изумленный Кадди. — Но как вы про это дознались? Мне, конечно, нечего беспокоиться, потому что солнышко светит теперь в нашу сторону. Хотел бы я, чтобы мой господин был жив и увидел, как все обернулось.
— А что с ним случилось? — спросил незнакомец.
— Он погиб на судне, когда плыл в эту постылую Голландию, — сгинул, как его и не было: все на судне погибли, и мой бедный господин вместе с ними. Ни о ком из них с той поры не было ни слуху ни духу. (Тут Кадди громко вздохнул.)
