Сильванус Кобб-младший - Московский оружейник
– Ага! – сказал Пётр, бросая орлиный взор на стоявшую перед ним фигуру. – Невель, подойдите.
Ступая храбро, но скромно, Рюрик подошёл к столу и с низким поклоном ждал милости императора. Дрожь сотрясала тела тех, кто желал арестованному добра, поскольку они хорошо знали волю и суровость их могучего правителя.
Глава 7. Поразительное испытание
Чтобы понять, почему Рюрик оказался пред императором, необходимо вернуться на несколько часов назад. Самодержец послал за своим хирургом Копани, который был свидетелем дуэли, и когда тот через некоторое время явился по вызову, то Пётр спросил, почему он опоздал. Копани ответил, что ухаживал за графом Дамоновым.
– А что с графом? – спросил император. – Вчера он был здоров.
– Да, но сегодня произошёл несчастный случай.
– Послушайте, Копани, – вскричал молодой правитель, который в один миг увидел, что дело нечисто, – не думайте, что сумеете что-нибудь скрыть от меня. Так что случилось?
– Государь, я не собирался ничего скрывать от вас. Граф участвовал в дуэли.
– Вот как? Его вызвали?
– Нет, государь. Он вызвал.
– Так-так. И с кем он дрался?
– Со скромным оружейником, государь, по имени Рюрик Невель.
– Невель… Невель… – произнёс Пётр. – Знакомое имя.
– Его отец был капитаном во время последней войны с турками. Он продвинулся из рядовых при Фёдоре и был храбрейшим из храбрых.
– Капитан Невель. Ах, да. Сейчас вспомнил. Он и Валдай первыми забрались на валы Изюма. Так гласят старые депеши.
– Да, государь. Бедняга Невель был застрелен через месяц, когда вёл свою храбрую роту против целого батальона турецких солдат; а Валдай вернулся домой и получил чин полковника.
– А потом и титул? – добавил Пётр.
– Да, государь.
– И этот оружейник – сын капитана?
– Да, государь.
– И, мне помнится, у Валдая остался ребёнок.
– Да, государь, дочь. Она сейчас живёт у Ольги – он её опекун.
– И граф сражался на дуэли с молодым Невелем и победил, да?
Прежде чем хирург успел ответить, вошёл паж и объявил, что герцог Тульский желает видеть императора.
Император велел пустить его; и скоро гордый герцог вошёл в залу. Это был высокий, крепкий человек лет сорока пяти лет, со светлыми волосами и голубыми глазами. У него была надменная выправка, хотя сейчас, когда он стоял перед своим повелителем, он был вынужден выказывать уважение.
– Государь, – сказал герцог после обычного приветствия, – я пришёл требовать у вас правосудия. Мой юный друг, граф Конрад Дамонов был жестоко убит.
– Вот как? Убит, Ольга?
– Да, государь.
– Но как это случилось?
– Позавчера я отправил графа с посланием к Рюрику Невелю, оружейнику из Слободы. Граф пошёл к нему, а силач-оружейник затеял ссору и ударил этого дворянина. Разумеется, граф оскорбился, и поскольку буян угрожал повторить оскорбление и к тому же грубо оскорбил благородную госпожу, которую по сердцу графу, он не смог удержаться от вызова. Оружейник принял вызов и сумел самым трусливым образом нанести смертельную рану.
– Это серьёзное дело, – сказал император, который заметил, как удивился хирург, когда слушал рассказ герцога.
– Очень серьёзное, государь; и, разумеется, буяна следует немедленно казнить.
– Но разве это не граф вызвал его?
– Да, государь, но не забывайте, что благородный граф действовал из чувства самосохранения. В противном случае оружейник, несомненно, убил бы его.
– Вы присутствовали на дуэли, герцог?
– Нет, государь, но со мной мой друг, который там был.
– Тогда позовите его.
Герцог вышел, а когда вернулся, то с ним был Степан Урзен.
– Вот он, государь, – сказал Ольга, выводя своего друга вперёд.
Император несколько мгновений смотрел на Урзена, а затем сказал:
– Вы присутствовали на дуэли?
– Да, государь, – низко поклонившись, ответил Урзен.
– Он был и при первой встрече, государь, – добавил герцог.
– Да? Значит, вы знаете всё об этом деле?
– Да, государь, – ответил Урзен.
– Тогда расскажите.
– Сначала, государь, – начал Урзен, бросая умоляющие взгляд на герцога, – граф пришёл в мастерскую оружейника, чтобы получить… получить…
– Позвольте объяснить, государь, – перебил герцог, когда его марионетка замешкалась. – Этот человек может и не знать точно о моём поручении. У меня живёт молодая девушка – моя воспитанница – нежное, робкое создание, которое скрашивает моё одиночество. В детстве она была знакома с этим Рюриком Невелем, и он предположил, что это даёт ему право на отвратительные вольности. Боясь насилия, она не посмела протестовать, поэтому попросила меня заняться этим делом. Граф хотел жениться на ней, и я подумал, что он подходящий человек для того, чтобы выполнить столь щекотливое поручение. Я написал бумагу – что-то вроде заявления – о том, что подписавший больше не считает себя знакомым с этой госпожой. Там же было сказано, что его присутствие очень неприятно упомянутой госпоже. Я полагал, что он тут же её подпишет; и поскольку граф домогался руки госпожи, я подумал, он не откажется оказать ей такую услугу. Теперь, государь, этот господин может продолжать.
Получив разрешение, Урзен продолжил:
– Благородный граф пожелал, чтобы я, государь, сопровождал его, и я согласился. Придя в мастерскую, мы нашли его за работой, кажется, над ружейным замком. Он видел бумагу, но отказался её подписать. Граф кротким тоном убеждал его, но оружейник разозлился. Тогда граф в несколько более грубых выражениях пригрозил, что он сделает с оружейником, если тот снова оскорбит госпожу; оружейник ударил его в лицо и сбил с ног. Я не могу вспомнить всё, что говорил оружейник, но его слова были ужасны.
– А что касается дуэли? – спросил император.
В ответ Урзен поведал всё, что приготовил; и нужно сказать, что его доклад не вполне соответствовал тому, что мы уже слышали. Он дошёл до того, что поклялся, будто граф постоянно пытался пойти на уступки… будто он умолял Невеля прекратить дуэль; но тот не отступал, рьяно желая пролить кровь молодого дворянина!
Тогда-то, не обратившись к хирургу, император послал за Рюриком; узнав, что на дуэли присутствовал лейтенант Китайгородского гвардейского полка, он послал и за ним. Орша прибыл первым, а затем привели Рюрика.
И вот Рюрик Невель стоял пред императором.
Пётр несколько мгновений пристально смотрел на него, а затем сказал:
– Вы смело держитесь.
– Почему же, государь, мне не быть смелым, когда я стою перед тем, кого уважаю и почитаю и кого не боюсь? – сказал Рюрик спокойно и с особенным достоинством.
