Андрей Цепляев - Ссмертельный ужас (Возмездие)
Идальго шел в кромешной тьме, взведя курок пистолета, положив палец на спусковой крючок. Ему бы стоило поберечься, но время поджимало, а появиться там, куда он спешил, с посторонним было бы верхом бестактности. Кабеса де Вака еще в начале июня выполнил поручение герцога и вернулся в Медина-дель-Кампо, так что в городе до сих пор оставался только один человек, с которым Альвар не успел проститься.
Проследовав вдоль нагромождений каменных блоков и досок, за которыми высился обставленный строительными лесами новый собор Севильи, возводимый уже более ста лет, Альвар свернул на улицу Ботега. Вот тот самый дом — двухэтажный особняк с декоративным портиком. Ряд высоких окон на втором этаже хранил лишь тьму. Тем не менее, он постучал в дверь.
— Сеньор? — в открывшемся решетчатом окошке показалось бледное личико молодой девушки.
— Алексис, открой, — откашлявшись, произнес идальго, стараясь, чтобы его голос не звучал чересчур навязчиво. — Слышишь? Это Альвар Диас.
— Я вижу. Сеньора Армандо не сможет вас принять. Уже поздно.
— Тогда передай ей…
— Алексис, открой дверь, — раздался мягкий голос, в котором слышались едва уловимые нотки недовольства.
Дверь распахнулась, обрушив на улицу поток света. Альвар так и вошел в прихожую, держа пистолет наготове, чем испугал обеих женщин. Поспешно спрятав оружие, идальго снял шляпу и кивком поприветствовал хозяйку. Сеньора Алисия Армандо де Оливарес стояла на лестнице в тонком парчовом халате, накинутом поверх белой сорочки. Ее длинные рыжие кудри были уже расчесаны. Она готовилась ко сну. На смуглом лице, усыпанном веснушками, застыл суровый упрек.
— Вы… — начала она, проведя рукой по животу. Тут только хозяйка спохватилась, что на ней нет корсажа, и второпях запахнула халат, очертивший изящную талию. — Сеньор Диас, в конце мая вы обещали, что будете сопровождать меня за город и пропали на полтора месяца. Как это понимать?
— У меня были неотложные дела, и они, признаться, до сих пор не закончены, — ответствовал Альвар, заметив, что хозяйка с трудом сдерживает охватившее ее волнение. Даже стала теребить складку халата.
— Скажите прямо. Вы забыли обо мне?
Альвар шумно вздохнул. Его взгляд растворился в изумрудном блеске ее глаз. Какое-то время оба стояли молча, не в силах отвести взоры друг от друга. Алексис незаметно ушла в гостиную, сообразив, что ее присутствие нежелательно.
— Да. В тот момент я о вас забыл, — натянуто произнес идальго и повторил: — В тот момент.
— Хотите вина?
Алисия молча удалилась, кивком приглашая Альвара следовать за собой. На кухне она сняла с полки бутыль вина. Взяла с серебряного блюда стеклянный бокал и, слегка нахмурившись, стала наполнять его рубиновым нектаром. Было заметно, что она смущена. С одной стороны следовало позвать служанку и сохранить достоинство, с другой как-то проявить симпатию. Лучше всего в этом случае самостоятельно ухаживать за гостем.
Наконец поднеся бокал Альвару, женщина отошла к окну и стала теребить занавеску.
— Для вас у меня всегда найдется бутылка старого санлукарского. Вы же знаете.
— Благодарю.
Идальго отхлебнул глоток и посмотрел на Алисию.
— Я вас не виню. У вас, должно быть, много дел, если вы попросили меня найти вам постоянную домоправительницу.
— Донья Эуфросия прекрасно справляется. Мой дом в сохранности благодаря вам обоим.
— Не знаю, достаточно ли я сделала для вас? Вы оказали мне неоценимую услугу, которую я никогда не забуду.
Альвар едва заметно кивнул. Летом прошлого года он вернулся в Севилью, где планировал купить постоянное жилье. Случай в лице отставного судьи свел их вместе. Старый андалусец, знавший когда-то его приемного отца и догадывавшийся об истинном ремесле Альвара, разыскал его в «Черной бочке» и попросил помочь одной знакомой даме. Дело в том, что сеньора Алисия Армандо де Оливарес овдовела пять лет назад, потеряв мужа в одной из войн на севере Италии, и с тех пор жила одна. Существуют женщины, над которыми природа не властна до глубоких морщин. В свои сорок лет рыжеволосая севильянка была красивее многих молоденьких девиц, но, как и многие испанки, знала себе цену. Ее неприступность стала причиной навязчивых ухаживаний, и даже преследования. Один заносчивый кабальеро не смог смириться с отказом и пригрозил Алисии, что в случае несогласия выйти за него замуж на городском капитуле откроется малоприятная тайна ее происхождения, которую тот выведал путем долгой слежки. Никто из друзей жертвы не подозревал, что ее покойные родители были евреями, принявшими христианство задолго до утверждения Альгамбрского эдикта, а после взятия Гранады перебравшимися в Севилью. Инквизиция, конечно, знала об этом, и присматривалась к одинокой конверсо[19]. Наличие в доме Торы, которую мерзавец обещал подбросить, непременно изменило бы отношение церкви к Алисии и привело бы женщину на костер.
Для шантажиста игра закончилась плачевно. Альвар встретил его на ночной улочке, по которой тот часто возвращался из борделя. Там у них состоялась короткая беседа, после чего в квартале Санта Крус был найден окоченелый труп со следами ограбления. Родни у кабальеро не было, поэтому бывший судья, в благодарность за спасение сеньоры, записал Альвара в дальние родственники покойного с полной передачей прав на имущество. Чистота, с которой было улажено дело, произвела впечатление на сеньору Армандо, но куда большее впечатление на нее произвел исполнитель.
С тех пор они стали часто видеться. Алисия призналась, что идальго напоминает ей отца. Тот тоже был человеком чести, о чем свидетельствовала его фамилия, и в тайне помогал друзьям-евреям, не смотря на пропасть, которая разделяла их. Вскоре Алисия доверилась ему настолько, что посвятила в прежние дела своей семьи. Они часто совершали загородные прогулки и были близки не раз, но дальше мимолетных утех их отношения не заходили.
— Я сделал то, что должен был. Дворянин обязан почитать Бога и женщин, и не использовать их в своих целях.
— Вы говорите, как настоящий рыцарь, — улыбнулась севильянка, но улыбка тут же пропала. — Дело даже не в этом. Дело в нас.
— Зачем начинать снова? Я лишь пришел попрощаться. Завтра я отплываю из Санлукара на Канарские острова, а потом вернусь в Памплону до следующей весны.
— Так долго.
Алисия села за стол, изо всех сил стараясь сохранить равнодушие. Ее тонкие пальчики мелко дрожали. Казалось, она вот-вот сожмет их в кулак и ударит по столешнице.
— Вы уезжаете сегодня утром?
— Прямо сейчас.
— Это гильдия вас заставила?
