10. Побег стрелка Шарпа. 11. Ярость стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл
– Еще бы.
– Вот, значит, где мне суждено умереть за Англию?
– Меня для того и посылают. Чтобы с вами ничего не случилось.
– Только это и утешает, – вздохнул Старридж и бросил взгляд на Шарпа, который, сложив руки на груди, стоял у стены. Лицо капитана скрывала тень от кивера, но глаза горели ярко. Лицо твердое, даже жесткое, в шрамах, настороженное… – Я на вас надеюсь. – Лейтенант вздрогнул – со двора долетел громкий голос бригадира, желавшего знать, куда запропастился Старридж и почему чертов мост до сих пор еще не взорван. – Чтоб его…
Шарп спустился вниз. Мун гарцевал по двору на трофейной лошади, красуясь перед француженками, которые собрались у восточной стены, куда Буллен распорядился прикатить тележку. Шарп приказал снять узлы и подать тележку к складу с боеприпасами, где Харпер с полудюжиной парней загрузил ее порохом. Сверху порох замаскировали тряпками.
– Это чтоб они бочки не увидели, – объяснил капитан.
– То есть для маскировки? – уточнил сержант.
– Да. Если лягушатники увидят, что мы везем по мосту порох, что, по-твоему, они сделают?
– Им это не понравится, сэр.
– Точно, Пэт, не понравится. И тогда они попрактикуются в стрельбе по живым мишеням.
К тому времени, как все было готово, солнце поднялось уже достаточно высоко. Из форта Жозефина больше не стреляли. Шарп ожидал, что французы, беспокоясь о женщинах, пошлют через реку человека, но никто не пришел.
– Три дамы из восьмого, сэр, – сообщил Буллен.
– Это еще что такое? – спросил Шарп.
– Французский полк, сэр. Стоял в Кадисе, а потом их послали на усиление под Бадахос. Полк стоит за рекой, сэр, но несколько офицеров со своими женами спали прошлой ночью здесь. Наверное, тут постели помягче. – Лейтенант сделал паузу, ожидая реакции Шарпа. – Не понимаете, сэр? Там весь их полк. Восьмой. То есть не только гарнизон, но и боевая часть. О господи… – Последнее относилось к двум женщинам, которые, отделившись от подруг по несчастью, обратились к нему на испанском, явно чего-то требуя. Буллен успокоил их улыбкой. – Говорят, что они испанки, сэр, – объяснил он Шарпу, – и не хотят идти в тот форт.
– А что они здесь делают?
Женщины тут же повернулись к Шарпу, треща как сороки, перебивая друг дружку и едва ли не хватая его за руку. Из всего сказанного капитан понял лишь, что французы взяли их насильно и заставили жить с какими-то солдатами. Может, так оно и было.
– И куда вы хотите пойти? – спросил он на ломаном испанском.
Обе снова загалдели разом, указывая в сторону реки, куда-то на юг, и утверждая, что они оттуда.
Шарп жестом заставил их замолчать.
– Вот что, Джек, пусть делают что хотят.
Ворота форта распахнулись, и Джек Буллен прошел через них, широко раскинув руки и показывая французам за рекой, что никакой опасности он для них не представляет. Женщины последовали за ним. Дорога, что вела к реке, называлась так только по ошибке, и шли они медленно, пока не ступили на настеленные поверх понтонов доски. Шарп и его люди замыкали шествие. Харпер, поправив висевшую на плече семистволку, кивнул в сторону французов:
– Нас уже встречают, сэр.
Он имел в виду трех конных офицеров, выехавших из ворот форта Жозефина. Теперь они ждали там, настороженно наблюдая за идущими по мосту женщинами и солдатами.
Несколько человек во главе с лейтенантом Старриджем с трудом толкали повозку, которая из-за перекошенной оси постоянно кренилась влево. Правда, на мосту им стало полегче. А вот женщины заметно нервничали, потому что настил то и дело подрагивал под давлением набухшей за зиму реки, с шумом катившей воды между громадными, похожими на баржи понтонами. Сбившиеся с левой стороны ветки и прочий мусор только усиливали это давление. Понтоны удерживались на месте благодаря толстым якорным цепям, и Шарп надеялся, что пяти бочонков пороху хватит, чтобы развалить эту массивную конструкцию.
– Думаете о том же, о чем и я? – спросил Харпер.
– Порту?
– Да, сколько их там, бедолаг, потонуло. – Сержант покачал головой, вспомнив жуткий эпизод на реке Дору, когда такой же понтонный мост не выдержал под тяжестью людей, спасавшихся от наступавших французов, и сотни человек утонули.
Шарп до сих пор видел во сне гибнущих детей.
Между тем трое французов спустились к дальнему краю моста и остановились там. Шарп поспешил им навстречу.
– Джек! – крикнул он. – Мне нужен переводчик.
Вдвоем они подошли к испанскому берегу. Женщины робко последовали за ними. Когда Шарп подошел ближе, один из офицеров снял треуголку.
– Меня зовут Лекруа, – представился он на английском. Это был молодой человек в тщательно подогнанном мундире, с приятным тонким лицом и очень белыми зубами. – Капитан Лекруа. Из восьмого полка.
– Капитан Шарп.
В глазах француза мелькнуло удивление – на капитана Шарп не тянул. Форма на нем была грязная и многократно латанная, и, хотя на поясе висела сабля, полагающаяся только офицерам, тяжелый кавалерийский палаш больше подходил для рубки, чем для изящного фехтования. Болтающаяся на плече винтовка тоже нарушала привычный образ офицера. Да и лицо, загорелое, со шрамом, могло скорее принадлежать обитателю зловонных переулков, чем завсегдатаю модных салонов. Это было страшное, пугающее лицо, и Лекруа, хотя и не был трусом, невольно поежился, наткнувшись на откровенно враждебный взгляд.
– Полковник Вандал, – продолжал Лекруа, делая ударение на втором слоге, – просит разрешения забрать наших раненых, – он сделал паузу, бросив взгляд на повозку, с которой уже сняли узлы с вещами, – прежде чем вы попытаетесь взорвать мост.
– Попытаемся? – нахмурился Шарп.
Лекруа решил не обращать внимания на презрительный тон собеседника:
– Или вы собираетесь оставить наших людей
