Герои и битвы. Военно-историческая хрестоматия. История подвигов, побед и поражений - Константин Константинович Абаза

и лезли на стены. Москвичи храбро отбивались; они обливали врагов кипятком, кидали в них камни, бревна, палили из самострелов. Три дня приступали татары, пока не убедились, что тратят время даром. Тогда они пустились на хитрость. Татарские мурзы подъехали к стене и запросили слова; с ними были двое суздальских князей. «Наш царь, – сказали мурзы, – хотел наказать своего холопа Дмитрия, а его нет. Отворите ворота и царь вас пожалует». Суздальские князья поклялись, что это правда. Москвичи поверили, отворили ворота и вышли мерным ходом навстречу Тохте: впереди шел князь Остей; за ним несли святые иконы, дальше шло рядами духовенство, в полном облачении, с иконами, крестами и хоругвями, а позади – бояре и народ. Татары выждали, пока все вышли и потом набросились, как ястребы: первым пал князь Остей; свалился Крестный ход, подкошенный саблями; иконы и кресты повыпадали из рук. Татары, затоптав ногами святыню, врубились в ворота. Как овцы, кинулись москвичи обратно в город, спасаясь в Кремле, в церквах, по лавкам, погребам. Татарам не было нигде отпору: они ломали двери, врывались в храмы Божии, истребляли малых и больших; проникли в Кремль, рыскали по лавкам, погребам и только тогда перестали рубить, когда иступились их сабли, истомились у них плечи. После этого начался грабеж, какого не испытала Москва ни до того, ни после. Все церковные сокровища, великокняжеская казна, боярское имущество, купеческие товары – все было ограблено; остальное погибло в пожаре. Разграбивши Москву, татары рассыпались по другим городам и бесчинствовали до тех пор, пока князь Владимир Андреевич, выехавши из Волока, не разбил на голову один из татарских загонов, причем выручил множество пленных христиан. Этот смелый подвиг русского князя заставил Тохту стянуть свою орду и удалиться в степь: он боялся, что поднимется вся Русь, как было во время Мамая. Вот этот самый Тохта и ополчился против своего благодетеля.

Велик был гнев Тамерлана, когда он узнал, что его ставленник, презренный хан Кипчакской орды, явился в Самарканд. Быстрыми переходами он вернулся в столицу, усилил свое войско и сделал ему смотр. Трое суток продолжался этот смотр. На чудном арабском коне, в золотой короне, с такой же булавой в руках, медленно проезжал азиатский монарх по рядам своей армии и осматривал каждого воина. Одних хвалил, других бранил. Военачальники, по мере его приближения, соскакивали с лошадей и, падая на землю, подобострастно говорили: «Да покорится целый свет Тамерлану, а мы всегда готовы сложить свои головы у ног его лошади!». По окончании смотра войско выступило через Киргизскую степь к Уралу. Тохта отступал все дальше и дальше, завлекая противника в глубину степей. На 3-й месяц похода, возле Самарской Луки, Тамерлан получил донесение, что Тохта хочет дать битву. Тогда он расположил свои войска в таком порядке: часть легкой конницы, вооруженной луком и дротиками, поставил впереди, в авангарде, а остальную – сзади, на двух крыльях, – каждое крыло в 4 линии уступом; тяжелую конницу расположил в резерве в 3 линии. Перед битвой Тамерлан сошел с коня, сделал два земных поклона и прочел молитву; потом взял горсть земли и бросил ее к неприятелю, произнеся заклятье: «Пусть так почернеют от стыда ваши лица, как черна эта земля!» Армия Тохты была сильно растянута, отчего казалась очень велика. Авангард Тамерлана двинулся вперед и тотчас был охвачен длинными крыльями противника. Только что началось избиение монгольских полчищ, как Тамерлан двинул справа и слева свои крылья, а спереди ударил сам тяжелой конницей. Теперь, в свою очередь, армия Тохты попала между двух огней – ее рубили спереди, сзади, с боков. Он сам едва успел вырваться из этих страшных клещей и ускакать; его полчища рассыпались, самарская степь на десятки верст покрылась трупами людей и лошадей. Весь огромный лагерь Тохты попал в руки Тамерлану; добыча была так велика, что самому последнему конюху достались сотни баранов, лошадей: их бросали по дороге. Говорят, более сотни тысяч пленных, считая в том числе женщин и детей, погнали монголы в неволю, на рынки Средней Азии.

Как ни страшна была месть Тамерлана, но персидский шах Мансур горел нетерпением помериться с ним силой. «Что мне смерть? – говорил он. – Мне бы вонзить меч в грудь врага, когда он будет торжествовать!» – На другой год Тамерлан ввел в Персию 300 тысяч воинов. Враги встретились у персидского города Шираз. Мансур подал знак к битве и сам первый выскочил с 4000 лихих наездников. Его всадники были одеты в железные латы, железные шлемы и даже их лошади были покрыты чешуйчатым железом. Это железное ополчение врезалось в ряды монголов, посекая всех встречных мечами, и пронеслось, как ураган, сквозь всю их армию. Дерзкие всадники остановились на холме, огляделись, устроились и снова ринулись – теперь уже назад, к своим. Однако монголы успели повернуться: в бешеной свалке смешались те и другие.

Мансур, сверкая саблей, как молнией, заметил издали Тамерлана, бросился прямо на него и полоснул его два раза по золоченому шлему. Ошеломленный полководец не успел даже обнажить оружие, еще удар и голова его отлетела бы прочь, но тут бросились к нему на помощь князья и мурзы; они облепили шаха, но тот разметал их, как щепу, и поскакал назад.

Битву он проиграл – персы, уступая силе, отступали. Тогда Мансур поскакал, как иступленный, на левое крыло монголов, которым командовал сын Тамерлана, Шарок. Глаза шаха пылали яростью; его лицо было в крови, доспехи изрублены, каска измята ударами булавы. Он чертил саблей круги и держал прямо на Шарока. Этот стоял неподвижно и ждал. За 20 шагов он ловко метнул копье – Мансур зашатался; тогда молодой Шарок кинулся вперед, одним взмахом снес голову шаха и, схватив ее, поскакал к отцу: «Попирай ногами головы всех твоих врагов, как попираешь теперь голову гордого Мансура!»

Отец в восторге обнял сына, потом перецеловал всех князей. Они поздравили его с победой и поднесли золотую чашу, наполненную вином. Все по очереди испили из этой чаши, пока не осталось в ней ни капли – таков был обычай праздновать большую победу. Почти вся древняя Персидская монархия признала власть Тамерлана. В городе Багдаде он узнал, что хан Тохта снова собирает войско. Через Армению, Грузию и горы Кавказа Тамерлан нагрянул на него вторично, чтобы на этот раз предать державу Батыя «губительному ветру истребления». На берегах реки Кубани, в нынешней Черномории, произошла вторая битва между врагами русской земли.

Тохта дрался искусно; он успел уже разбить правое крыло и центр Тимура, но полководец сам бросился в сечу