Вера Космолинская - Ветвь оливы
— Разбит и раздавлен! — провозгласил он весело. — Как некий ангел, низвергнутый с небес. Ну и с кем ты надумал тягаться? Но я прощу тебя и вновь возьму на небо. После всего, что случилось, ты будешь верно служить мне.
С щелчком, игриво, отскочил замочек. Из футляра возник серебристый шприц.
— Ну, вот и все, — сказал он мне почти ласково. — Теперь ты будешь слушать только меня. Жаль, конечно, что ты не твой отец, но рано или поздно и он будет с нами. Все старые друзья!.. Приступим, у нас мало времени.
Свет все еще был слишком ярким. Пришлось снова зажмуриться. Но встречать судьбу с закрытыми глазами?.. Когда так немного осталось? И я снова открыл глаза и снова посмотрел на него, с ненавистью. Что-то… что-то было не так. Мне удалось чуть-чуть повернуть голову. Просто от злости? Может быть. А скорей, от зелья Изабеллы. Я стал чуть менее чувствителен к разряду. И еще кое-что… от падения карманный излучатель, который я пытался вытащить, еще больше вывалился мне в ладонь, по счастью, повернутую к полу. Если мне удастся еще самую малость его извлечь… чтобы схватить, а потом еще и поднять руку… И я сосредоточился изо всех сил на том, чтобы это сделать. Неважно, изменит ли это что-нибудь. Медленно, очень медленно… Не уверен, что, попытайся я это проделать не будучи в таком состоянии, не стараясь действовать незаметно и так отчаянно, у меня бы что-то получилось. Но сейчас излучатель неуклонно полз мне в ладонь, будто я тянул его из рукава силой мысли. Это тоже была одержимость — нанести любой последний удар, какой только смогу. Я знал, что скорее всего ничего не выйдет. Знал, что в любом случае останутся еще и Рауль, и Огюст, и бесчисленное число хранителей. Это будет всего лишь комариный укус. И все-таки, это было лучше, чем ничего. Любой камень на другую чашу весов. И кто знает, может быть, где-нибудь, когда-нибудь, это сыграет какую-то роль в огромном мировом уравнении. Где имеет значение каждый взмах крыльев бабочки…
Клинор проколол иглой крышечку пузырька с золотистой жидкостью. А я почувствовал, что излучатель уже у меня в ладони. Еще усилие…
Клинор присмотрелся ко мне и расплылся в улыбке.
— Ты, кажется, хочешь мне что-то сказать? Не нужно стараться. Когда ты сможешь говорить, то будешь во всем со мной согласен! Абсолютно!
Он небрежно и чертовски элегантно опустился рядом на одно колено.
— Готов? — спросил он, и резко погрузил иглу в мою яремную вену.
— Да! — ответил я, с новой порцией хлынувшего в кровь адреналина вскинув руку и влепив разряд прямо ему в грудь.
Клинор не отлетел в сторону, как должен был бы — от выстрела с такого близкого расстояния. Он пару раз странно дернулся, будто марионетка, у которой поочередно отрывались веревочки, и с изумленным вздохом или хрипом повалился набок.
Я обнаружил, что уже способен двигаться и попробовал быстро подняться, одновременно с отвращением выдернув шприц из собственной шеи. Получилось плохо. То есть, шприц-то я выдернул, но уронив и его и излучатель, рухнул на колени и закашлялся. Перед глазами носились роем черные мушки. И дышалось-то пока еще препаршиво. Я с подозрением покосился на шприц, разбившийся на каменных плитах. Что-то наверняка попало в мою кровь. Вопрос лишь — сколько. И как это может на меня подействовать, когда, кажется, некому здесь больше что-то мне внушать. Разве что Раулю с Огюстом?.. Я не чувствовал в себе особой благостности, которая должна была наступить от наркотика. Не без труда оглядевшись, я увидел их. Рауль стоял слева, в нескольких шагах, а Огюст справа. Оба таращились на меня, держа в руках карманные излучатели. В опущенной руке Рауля был лучемет. А направлены оба еще нацеленных излучателя были не на меня, а на скорчившегося на полу в странной позе Клинора. Я вдруг понял, что означало странное дерганье перед тем, как он упал. Мы все трое выстрелили в него практически одновременно. Но еще больше меня волновало и поразило другое — во-первых, Жанна была жива! Она сидела на нижних ступеньках лестницы, прямо напротив меня, с поднятым излучателем в руках, судя по всему, тем самым, что Клинор отшвырнул в сторону, казавшимся по сравнению с ней таким большим и гротескно-неуместным, перепуганная, встрепанная, бледная, с горящими глазами, но такая живая и настоящая!..
И когда я увидел ее, вопрос: «Какого черта вы ждали?!» — замер у меня на языке.
Она бросила тревожный взгляд на Огюста, но тот только изумленно покачал головой.
— Боже! — выдохнула она. — Я так и не успела в него выстрелить!..
— Боже! — выдохнул я в ответ, почувствовав желание глупо всхлипнуть. — Как это прекрасно!..
Жанна со всех ног бросилась ко мне. Я обнял ее, утешающе и осторожно гладя по волосам и успокаивая как мог.
Рауль и Огюст застыли друг напротив друга, и напряжение в воздухе все нарастало, начиная сыпать искрами.
— Эй, — позвал я, разбивая возводящуюся между ними, да и между ними и мной, стеклянную стену. — Вы оба в порядке! Только все же хотелось бы знать — какого черта вы оба ждали так долго?!..
Рауль зашевелился, не без облегчения обернувшись.
— Все было не так просто… Это было сложно, — и я заметил, что слова ему даются все же через силу, может, даже причиняют страдания. — Это оказалось труднее чем я надеялся… И сперва — надо было выпроводить всех свидетелей.
Я оглядел зал. В нем действительно не было ни одного хранителя, даже тех, кто был без сознания, уже вынесли.
— Им не следовало видеть, что произойдет.
— Да, верно…
— А теперь мы с Огюстом можем спокойно управлять ими. Как, пожалуй, и ты.
— Еще вернее. — Я перевел взгляд на Огюста. — Какого дьявола ты в меня выстрелил?!.. Извини, Жанна, больше не буду…
— Я тебя спасал! — заявил Огюст довольно нервно. — Рано или поздно, он мог тебя пристрелить. Он или Рауль с его лучеметом. Я заметил его раньше чем ты. И откуда я знал, на чьей он стороне? А мой выстрел вреда не принес, и отвлек его, и заставил бросить оружие. Когда он толкнул Жанну, я испугался, что произойдет настоящая перестрелка с настоящими жертвами!
— А о Жанне вы подумали, когда он ее толкнул?
— Конечно, — ответил Рауль. — Сперва мы еще убедились, что с ней все в порядке и поэтому тоже «тянули». И именно в этот момент я подумал, что необязательно стрелять сперва в Огюста.
Я кивнул, обняв Жанну покрепче, и все-таки недовольно фыркнул, уже почти в шутку, но меня все же и впрямь коробило от только что произошедшего:
— Как гладко это звучит! Но потом ты дождался, пока он не воткнул в меня шприц! Кстати, в нем же лошадиная доза!..
— Для верности, — подтвердил Рауль. — Он знал, что нам надо побольше и покрепче. Тебе уж точно для первого раза. Он просто с ума сходил из-за твоих выходок в Труа, из-за того, что увел Огюста у него из-под носа, и из-за его собственной изначальной ошибки.
