10. Побег стрелка Шарпа. 11. Ярость стрелка Шарпа - Бернард Корнуэлл
А Шарп и Харпер пойдут дальше.
Ярость стрелка Шарпа
«Ярость стрелка Шарпа» – Эрику Сайксу
Часть первая. Река
Глава первая
В Кадисе море всегда было рядом. Запах его ощущался в воздухе постоянно и почти так же сильно, как вонь от помоек. В южной части города, когда с юга дул сильный ветер, о набережную бились волны, и брызги стучали в оконные ставни.
После Трафальгарского сражения шторма целую неделю осаждали город. Ветер доносил хлопья пены до самого собора и срывал леса с недостроенного купола. Накатывавшие волны швыряли на камни куски разбитых кораблей, а потом стали выносить на берег тела. Но то было почти шесть лет назад, и теперь Испания воевала на одной стороне с Англией, да вот остался от Испании всего лишь только Кадис. Остальная территория находилась под управлением Франции или не управлялась никем. В горах хозяйничали партизаны-герильерос, на улицах правила бал нищета; вся страна погрузилась в уныние и мрак.
Февраль 1811 года. Поздний вечер. Еще одна буря обрушилась на город, бросая на мол громадные волны. Притаившемуся в темноте человеку их белые шапки напоминали клубы порохового дыма, что выбрасывают жерла орудий. В разгуле стихии была такая же непредсказуемость. Стоило лишь подумать, что самое худшее уже позади, как две или три волны порывисто бросались на берег, взметнувшаяся вода расцветала над волноломом белым дымом, а подхваченные ветром брызги колотили по городским стенам не хуже картечи.
Человек, наблюдавший за всем этим, был священником. Отец Сальвадор Монсени носил сутану, плащ и черную широкополую шляпу, защищавшую от порывов ветра. Высокий, лет тридцати с лишним, с суровыми чертами истового проповедника, Монсени стоял в темном проходе под аркой, явно кого-то ожидая. Жизнь забросила его далеко от дома, где он рос нелюбимым сыном вдового стряпчего, отправившего отпрыска в церковную школу. Монсени стал священником, потому что не знал, кем еще должен стать, а теперь жалел, что не сделался солдатом. Наверное, из него получился бы хороший солдат, но судьбе было угодно сделать Монсени моряком, точнее, капелланом на испанском корабле, захваченном в Трафальгарской битве.
В темноте над ним затрещали, напомнив звуки сражения, защищавшие недостроенный купол паруса. Когда-то эти паруса реяли над боевым испанским флотом, однако после Трафальгара их сняли с немногих добравшихся до порта кораблей. Потом отец Сальвадор Монсени оказался в Англии. Большинство пленных испанцев в скором времени вернулись домой, но капеллан адмирала вместе со своим хозяином отправился в далекую туманную страну, и их поселили в Гемпшире, где он смотрел, как падает дождь и как устилает луга снег, и где научился ненавидеть.
А еще отец Монсени научился терпению. Сейчас оно ему пригодилось. Шляпа и плащ промокли насквозь, но он не уходил и даже не шевелился. Он ждал. За поясом у Монсени был пистолет, хотя порох, скорее всего, отсырел. Не важно, есть кинжал. Священник коснулся рукоятки, прислонился к стене, увидел еще одну разбившуюся в конце улицы волну и пронесшуюся мимо тускло освещенного окна водяную пыль, а потом услышал шаги.
Кто-то бежал по Калле-Кампанья.
Отец Монсени ждал – тень, слившаяся с другими тенями. Он увидел, как кто-то подходит к двери напротив. Она была открыта. Человек шагнул за порог, и священник быстро последовал за ним, придержав дверь, которую незнакомец уже закрывал.
– Gracias.
Они оказались в коротком тоннеле, ведущем во двор и освещенном фонарем в алькове. Увидев священника, незнакомец облегченно вздохнул:
– Живете здесь, святой отец?
– Позвали для последнего напутствия, – ответил Монсени, отряхиваясь.
– Ах да, та несчастная наверху… – Незнакомец перекрестился. – Ужасная ночь.
– Бывали хуже, сын мой. Пройдет и эта.
– Верно. – (Они вошли во двор и поднялись по ступенькам к балкону.) – Вы каталонец, святой отец?
– Как вы догадались?
– По произношению.
Незнакомец достал ключ и открыл переднюю дверь. Священник прошел мимо него к ступенькам, идущим на второй этаж.
Незнакомец открыл дверь в свое жилище, однако закрыть ее уже не успел, потому что отец Монсени внезапно повернулся и толкнул его в спину. Мужчина упал. У него был с собой нож, и он попытался достать оружие, но священник сильно ударил его в челюсть. Дверь захлопнулась, и они оказались в темноте. Непрошеный гость наступил упавшему коленом на грудь и поднес к его горлу кинжал:
– Ничего не говори, сын мой. – Запустив руку под мокрую одежду лежащего, он вытащил нож и отбросил его в сторону. – Говорить будешь только с моего позволения, когда я попрошу ответить. Твое имя Гонсало Хурадо?
– Да, – выдохнул Хурадо.
– Письма шлюхи у тебя?
– Нет, – прохрипел Хурадо и пискнул, потому что острие кинжала, проколов кожу, наткнулось на челюстную кость.
– Солжешь – будет больно, – предупредил священник. – Итак, письма у тебя?
– У меня, да!
– Покажи их мне.
Отец Монсени позволил Хурадо подняться. Вместе они вошли в комнату, окно которой выходило на улицу, где священник провел в ожидании несколько часов. Сталь ударила о кремень. Загорелась свеча. Теперь Хурадо смог получше рассмотреть своего гостя, который скорее походил на переодетого солдата, чем на служителя церкви. В резких чертах мрачного лица не было и намека на сострадание или милосердие.
– Письма предназначены для продажи, – сказал Хурадо и охнул, потому что отец Монсени ударил его в живот.
– Я же сказал: говорить, только отвечая на вопрос. Показывай.
