Тайна Моря - Брэм Стокер
У Ньюкасла мы увидели, что английские корабли бросили погоню, и так поняли, что они истощили боезапас. Затем, не сворачивая с северного курса, чтобы, обогнув Шотландию и Ирландию, вновь прийти к Испании, мы принялись пересчитывать и зализывать свои раны. Мы представляли собой поистине жалкое зрелище: долгий, затяжной шторм и бои открыли бреши и корабль начерпал ужасно много воды. Поскольку мы были быстрейшим судном во флоте, наш галеон и «Тринидад» из нашей флотилии обогнали остальных и взяли на восток, хотя и не сильно, а затем на север, и вот так оказались 11 августа у побережья Абердина. Море подуспокоилось, и волны, хотя были выше, чем мы рассчитывали, все же ослабли в сравнении с прошлыми. Здесь, в песчаной бухте у Бьюкен-Несс, мы бросили якорь и приступили к ремонту.
Оба судна серьезно пострадали и требовали ремонта с килеванием, будь это возможно. Но в северных широтах, где даже летом моря приходят в исступление так быстро, нам это было не дано. Нашему сопровождающему, «Тринидаду», хотя он и пребывал в плачевном состоянии, все же пришлось не так худо, как нам; пошли страхи, что коль не восполнить ущерб, нанесенный штормом и врагом, то быть беде. И все же на починку рассчитывать никак не приходилось. Погода портилась, а кроме того, скоро бы показался враг. От одного из наших чужеземных матросов — шотландца, тайком навестившего Абердин, — мы узнали, что королева Елизавета выслала быстрый паташ, чтобы прочесать в поисках следов Армады все северное побережье. Хотя мы были на двух галеонах, мы опасались этой встречи: наши боезапасы были истощены, а пороховой склад опустел. Ядер для схватки, какую любили навязать упрямые англичане, не хватало. Более того, по обычаю местных островитян, тронь одного — соберутся на выручку все остальные, а значит, прогреми хоть одна наша пушка — и немного погодя на берегу будет целая армия, а на море — флотилия. Так мне пришлось с горечью задуматься, как лучше защитить вверенное сокровище. Угоди оно в лапы врагов, случилось бы худшее, а события уже складывались так плачевно, что этого приходилось опасаться всерьез. Следовательно, воззвавши к Небесам, чей клад я стерег, я поискал поблизости тайник, к коему мог бы прибегнуть в случае, если угроза возникнет раньше, чем мы безбедно отойдем от берега. Мастера сказали, что на завершение ремонта уйдет два дня, самое большее — три, и в первый я взял маленькую шлюпку и двух доверенных мореходов из своего ближайшего окружения и отплыл исследовать окрестности, где царило подлинное запустение. Мелкую бухту, в чьем устье мы встали на якорь из-за большой глубины в приливы и отливы, окружали из конца в конец высокие песчаные дюны, не считая выступов, где прочные рифы виднелись даже в прилив, а при низкой воде обнаруживали всю свою свирепость. Вначале мы подошли к северной стороне, но скоро отказались от своих намерений: хоть там и были глубокие расщелины, где всегда стояло большое волнение, одни уже очертания скал и суши над ними не вселяли надежду на подходящий тайник.
Но на южной стороне дело обстояло иначе. В стародавние времена здесь были землетрясения, и теперь осталось множество маленьких бухточек, все — скалистые и опасные, прятавшиеся меж выступающих скал непреодолимой высоты. На множестве покрытых водорослями камней, растущих из моря, кричали стаи диких птиц; меж ними росли без счета невидимые, если только от них не отливали волны, пики, и прилив там налетал с удивительным течением, смертельно опасным. Здесь мы, не раз и не два чуть не перевернувшись, прошли вдоль подводных скал и наконец сыскали требуемое место. Я записал для вашего сведения его местонахождение и все подробности, какие могут пригодиться во исполнение вашего долга. Пещера та великая, на южной стороне залива, о многих проходах и глухих тупиках, а лучше всего отвечало моим требованиям то, что найти путь в нее непросто ввиду небольшого размера и редкой ее скрытности. Я приготовился к перевозке сокровищ, замечая для себя все условия и доводя замысел до совершенства. Прежде я оставил матросов в лодке, велев ожидать на случай в них потребности, и потому никто из них, как бы я им ни доверял, не узнал о найденной пещере. Когда мы вернулись на галеон, уже наступила ночь.
Затем, после тайного совещания с адмиралом, я посетил капитана «Тринидада» и заручился его разрешением взять той же ночью его лодку и экипаж для особого тайного поручения. Мне думалось, что в этом плане лучше не принимать участия никому из нашей команды, быть может уже заподозрившей груз на борту. То был совет моего родича, адмирала де лас Аласа. С наступлением ночи он распорядился на «Сан-Кристобале» так, чтобы во время нашего отплытия вахтенные на палубе или галереях ничего не заметили — их отослали вниз. На палубе остался только сам капитан.
Мы совершили несколько путешествий меж кораблем и берегом, перенося наш весомый груз на галечный пляж. Караульных не выставляли, поскольку бояться было некого. В последнюю голову мы забрали большую носовую фигуру из золота и серебра, отлитую Бенвенуто и папой благословленную, и доставили на берег ко всему прочему. Затем шлюпка отчалила на «Тринидад». Забравшись на скалу, я дождался, когда на палубе сверкнет фонарь в знак ее возвращения.
Наконец подошла лодка моего собственного судна с тремя верными людьми, как было условлено; в молчании мы перенесли сокровища в пещеру. Но тут нас немало переполошил выстрел из аркебузы с одного из кораблей в бухте. Мы поспешили подняться на скалы и огляделись в темноте, как могли. Но все было спокойно: что бы ни случилось, оно уже закончилось. Под покровом тьмы, когда сошла вода, мы спрятали сокровища в дальнем проходе, оставив бóльшую часть в мелководье. В этой дальней пещере стены стояли отвесно, кроме единственной в конце, с большой каменной ступенью. На нее мы водрузили образ святого Кристобаля, ведь негоже святому простираться на боку. Вода в той пещере подымается неуклонно и молчаливо, поскольку скалы не допускают внутрь грохот волн. Местами она забирается так высоко, что побеспокоила нас на обратном пути. Мои избранные моряки, прежде чем отплыть
