Роман Белоусов - Ошибка сыщика Дюпена. Том 2
Однако не эти очерки станут тем главным в его творчестве, что он создаст в годы изгнания.
У него, теперь достаточно времени, чтобы вспомнить прошедшее, обдумать пережитое. Тысячи погибших товарищей требуют, чтобы он рассказал правду об их подвигах и борьбе.
По горячим следам Валлес принимается за пьесу о Парижской коммуне. Почему именно пьесу? Да потому, что в форме драмы, как он тогда полагал, можно наиболее ярко передать события минувшей трагедии, придать им большую обличительную силу.
Из Лозанны, где он ненадолго оказался в 1872 году, Валлес вступает в переписку со своим другом писателем Гектором Мало, подписывая письма псевдонимом «Бал ист».
В одном из писем, оказавшемся толще, чем другие, Мало обнаруживает рукопись пьесы, посвященной Коммуне. У нее нет еще определенного названия, есть условное — «Две осады». Это рассказ о пережитом: пять действий, в сущности, охватывают жизнь самого Валлеса. С того самого момента, когда молодой бунтарь, увидев, как отправляют осужденных рабочих за участие в июньском восстании 1848 года на плавучие тюрьмы, произнес как клятву слова: «Я буду революционером». Пройдет всего двадцать три года, и так же под конвоем погонят коммунаров на улицу Шерш-Меди, где находилась военная тюрьма.
В пьесе выведены подлинные участники революционной борьбы, но действительные их имена не названы. Можно только догадываться, что, скажем, в рабочем Бодуэне — защитнике квартала Сен-Сюльпис, который гибнет на «голгофе» в Сатори, — выведен коммунар Малезье; прототипом предателя Рокателя послужил некий Ларжильер, бывший республиканец, ставший платным осведомителем. В одном из действующих лиц — журналисте Бриасе нетрудно распознать самого автора.
Пьеса эта, с обилием массовых сцен, разыгрывающихся в лагере Сатори и в форте Исси, на площади Ратуши и на перекрестке Красного Креста, требующих громоздкого оформления, тогда так и не увидела света рампы. Безуспешно пытался Валлес пристроить ее и на английской сцене.
Пролежав девяносто восемь лет в архиве писателя, она впервые была издана только в 1970 году, накануне столетия Парижской коммуны. До этого о пьесе было известно лишь благодаря Полю Алексису, упомянувшему о ней в статье «Валлес — драматург» вскоре после его смерти. В наши дни критика писала о пьесе, как об «исполненной благородного романтизма», назвав ее живым репортажем о событиях 1871 года, написанной одним из главных зачинателей Коммуны.
Пьеса о Парижской коммуне была лишь началом претворения обширных замыслов Валлеса.
Осенью 1874 года Валлес задумывает новую газету. Она должна выходить в Лондоне и будет посвящена вопросам литературы и искусства. Назовет он ее «Идущий народ».
К сожалению, удалось выпустить всего несколько ее номеров.
Исподволь он пишет роман «Отчаявшиеся». Закончив, Валлес отправляет его в парижскую газету «Ле ра-дикаль». И снова неудача. Газета неожиданно прекращает свое существование и единственный экземпляр рукописи исчезает навсегда.
В одном из очередных писем к Гектору Мало он сообщает, что им снова задуман большой роман, где будет рассказано о бедах и горестях его поколения. Валлес уверен, что закончит книгу очень скоро. И просит подыскать ему подставное лицо, под чьим именем можно было бы издать ее во Франции.
Верный Мало энергично принимается за дело. И вскоре оповещает друга (из осторожности подписывая свои письма вымышленным именем Паскаль), что господин Журд, владелец газеты «Ле Сьекль», готов предоставить автору-изгнаннику место на страницах своего издания. Здесь под маской Шоссада и появляются начальные главы трилогии «Жак Вентра». Пока что это первый вариант рассказа о детских годах его героя— простого провинциального паренька, которого тиранят учителя в школе и истязают родители в родном доме.
Судя по тому, как встречает книгу тогдашняя критика, он попал в цель. Роман вызвал яростные споры. Одни называют его «гнусной, безбожной книгой», другие восхищаются, видя в нем не трогательные фантазии детства, а повседневную правду, реальную картину жизни. «Посмотрите, какова могучая сила человеческого документа! — восклицал Э. Золя. — Все сочиненные сказки бледнеют перед этой правдой и кажутся нелепыми баснями».
Неудивительно, что второй том, предложенный автором и посвященный «тем, кто, вскормленные греческим и латынью, умирали с голоду», газета печатать отказалась.
Пристроить продолжение удается в «Ля револю-сьон Франсез», где оно и появляется под названием «Мемуары мятежника».
Вскоре, весной 1879 года, первая часть выходит отдельным томом у Шерпантье, благодаря стараниям того же Гектора Мало, который вел переговоры с издателем. Однако на обложке все еще значится псевдоним, на этот раз — Жан Ля Рю. Под этой же маской Валлес выступал и в других изданиях, в частности в «Ревей», где печатал свои корреспонденции; в «Вольтере» он скрывается под псевдонимами «Рефрактер» и «Француз».
С тех пор, как возник замысел трилогии «Жак Вентра», Валлес был всецело поглощен воплощением его в жизнь. Как свидетельствуют очевидцы, он то и дело вытаскивал из кармана записную книжку и заносил в нее какие-то заметки. На вопрос о том, не сочиняет ли он статью, отвечал: «Нет, это будет автобиография или, если хотите, воспоминания. О детстве, о юности, о жизни и борьбе».
Так рождались первые наброски для «Жака Вентра».
В известной степени это — как и предполагал Валлес — автобиографическое произведение. Рассказ ведется от имени вымышленного лица. Изменены фамилии прототипов, обстановка, детали событий. Подлинное переплетается с вымыслом, краски порой сгущены. Впрочем, это относится в большей мере только к двум первым частям трилогии — «Детству» и «Юности». Третья часть, которая будет опубликована в журнале «Нувель ревю» осенью 1882 года, самая главная. Здесь Жак Вентра показан в гуще революционной борьбы Парижа, здесь он боец баррикад в дни Коммуны. Валлес опишет многих своих соратников по борьбе, друзей, даст меткие характеристики политических деятелей, революционеров, журналистов.
Третья часть, получившая название «Инсургент», скорее похожа на хронику событий. Она и написана в форме дневниковых записей, где Жак Вентра — это одновременно и вымышленный герой и двойник автора.
«Инсургент» — особая книга еще и потому, что она — страстный документ, восславляющий героев, ринувшихся, по словам К. Маркса, штурмовать небо. Им и посвятил свой роман автор: «всем жертвам социальной несправедливости, тем, кто с оружием в руках восстал против несовершенного мира и образовал под знаменем Коммуны великую федерацию страданий».
